Культурное наследие Сибири Электронное
научное
издание
Карта сайта
Поиск по сайту

О журнале | Номера журнала | Правила оформления статей




2015, № 2
 
К.Ю. Гизиева, Ю.С. Новикова, И.В. Чернова 


СОЦИОКУЛЬТУРНЫЕ ПРАКТИКИ ЮЖНОРУССКИХ ПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ В ЗАПАДНОЙ СИБИРИ 
(ПО АРХИВНЫМ И ЭТНОГРАФИЧЕСКИМ МАТЕРИАЛАМ)*
 
                 

Переселенческие группы на протяжении конца XIX – начала XXI вв. вызывают устойчивый интерес у исследователей, однако, вопросы их адаптации в сибирских условиях попали  в поле зрения ученых не так давно. Особенно активно в данном направлении в последнее время работают Е.Ф. Фурсова, М.К. Чуркин, Р.Ю. Федоров и др.

В среде южнорусских переселенцев особое место занимают однодворцы, которые в первой половине XIX в. занимали промежуточную позицию в социальной структуре населения между дворянами и государственными крестьянами, а часть однодворцев являлась владельцами крестьян, получивших название однодворческие1. Как отмечает А.А. Крих, в середине XIX в. шел процесс социального размежевания группы однодворцев, в результате которого бóльшая часть однодворцев оказалась в составе сословия сельских обывателей в качестве государственных крестьян, меньшая – в составе малоземельного дворянства. Исходя из этого переселение однодворцев в Сибирь в XIX – начале XX вв. регулировалось различными для крестьян и дворян законодательными актами и на разных условиях2.

На территории Омского Прииртышья в рамках прежних границ Тобольской губернии переселенцы из Курской и Воронежской губерний оказались расселены на приграничных территориях современного Муромцевского района, в Тюменской области ими было основано несколько крупных населенных пунктов в Ишимском округе, часть из которых в результате административно-территориальных преобразований оказалась в составе современной Курганской области (прежде всего речь идет о д. Мало-Приютная и Больше-Приютная).

В указанных границах переселенцы, исходя из проводимой государственной политики, реализовали несколько моделей расселения: часть из них организовали самостоятельные населенные пункты (так, например, сделали выходцы из Задонского уезда Воронежской губернии, организовав на территории Ишимского округа поселок Задонский, население которого состояло исключительно из указанных переселенцев), а часть были подселены к другим группам населения – старожильческим или переселенческим. В их числе можно отметить деревни Гурову и Скирлу, которые являлись старожильческими населенными пунктами, куда в середине XIX в. переселились крупные партии переселенцев из Сурджанского уезда Курской губернии. Деревня Михайловка была образована в 1870-х гг. переселенцами из Задонского уезда Воронежской губернии3.

Там, где переселенцы оказались в старожильческих населенных пунктах обычно обе группы старались четко маркировать границы, именно поэтому в ряде населенных пунктов сохраняется бытование народных названий отдельных улиц / краев. Так, например, в с. Малокрасноярка Кыштовского района Новосибирской области, была улица «Орловка», название которой объясняли следующим образом: «т.к. ее населяли люди, прибывшие из Орловской губернии… Орловские боролись на кулаках с  сибиряками с Береговой, Зеленухи и Средней улицы»4. Ярким примером такого разделения границ служит с. Камышино-Курское Муромцевского района Омской области, образованное переселенцами Воронежской и Курской губерний.

Довольно часто складывалась ситуация, когда представители группы однодворцев соседствовали с украинским населением. Так, например, случилось в д. Новорождественке Муромцевского района Омской области. В настоящее время этот населенный пункт относится к Костинскому сельскому совету Муромцевского района Омской области, тогда как в имеющихся архивных материалах с. Новорождественское включено в состав Такмыкской волости Тарского уезда Тобольской губернии, а затем – в Большереченский район Тарского округа Сибирского края. Документы Переселенческого управления позволяют установить места выхода, этнический и частично – пофамильный состав жителей изучаемого населенного пункта. Его основу, как следует из прошения, поданного крестьянином Герасимом Гавриловым Морозовым, составили русские из Тамбовской и Курской губернии и украинские переселенцы – из Киевской губернии5. Описание состава населения поселка, а также свидетельство успешной хозяйственной адаптации оставил А.Н. Куломзин, посетивший его в 1896 г. поселок: «<…> Это огромный поселок, состоящий из киевлян, курян, тамбовцев и орловцев. Киевляне очень мило сделали в начале села арку, украшенную полотенцами, поднесли образ. <…> Сами крестьяне запахали большие пространства, хлеба у них чудные, и ожидается громадный урожай»6.

Не смотря на то, что на местах выхода браки между однодворцами и малороссиянами не приветствуются, даже осуждаются, в источниках фиксируется несколько случаев заключения браков между ними уже после переезда в Сибирь.

Помимо указанных аспектов, в литературе и источниках встречаются характеристики некоторых элементов традиционно-бытовой культуры. Важное место в ней занимает одежда, как один из маркирующих признаков на местах выхода.

Как отмечают исследователи, переселенцы, появившиеся на территории современного Муромцевского района в конце XIX в., одевались не так, как старожильческое население. Еще наблюдателями прошлого века было подмечено, что переселенцы, прибыв в Сибирь, старались изменить свою одежду в соответствии с принятыми здесь нормами. Многие еще до отъезда с родины интересовались сибирским бытом и прибывали в Сибирь, приняв насколько могли, новый облик. Особенно это касалось переселенцев из южных губерний России. Например, выходец из Рязанской губернии, давал советы своим односельчанам, собравшимся переезжать на жительство в Сибирь, писал так: «в платках ходят, в юбках, в пальтах; сощуны (вид женской верхней одежды) не нужны здесь, их не носят... Юбки по две возьмите с собой, а остальное продавайте. Башмаки свои захватите»7.

В полевых и опубликованных материалах отмечается, что женщины из числа переселенцев совсем не носили сарафаны. Повседневной одеждой были юбки и кофты. Юбки, особенно у пожилых женщин, делались очень широкими и длинными, обычно из ткани в мелкую клетку8. Очень похожий костюм был и у малороссийских переселенцев на местах выхода, а также и у однодворцев в Сибири. Это обстоятельство можно проиллюстрировать на примере двух фотографий – одна из них является частью семейного архива Н.А. Колпаковой, другая опубликована в работе С.П. Толкачевой, посвященной традиционному костюму Воронежской губернии. На обоих снимках женщины отмечается использование клетчатых тканей в женской одежде и наличие расшитых рубах (рис. 1).

Известно, что те новоселы, которые сохраняли непривычные для сибиряков предметы одежды, в Сибири ими практически не пользовались, но все же изменить полностью свой облик переселенцы не могли. В работе известного писателя XIX в. Г.И. Успенского «Поездки к переселенцам», содержатся подробные описания курских переселенцев:  «Узнать нашего «курского» весьма легко: если вы видите на работе человека высокого роста, в картузе, красной рубахе, черных плисовых или розовых ситцевых штанах и кожаной обуви, это – сибиряк. Если же перед вами мелькает во ржи какой-то маленький человечек, всегда без шапки, всегда в домотканной рубахе и вообще весь одетый, обутый и обмотанный в продукты всякого рода растительности: лык, мочал, пеньки, – так это наш, «курский», то есть существо, для которого жизнь «не пимши, не емши» сделалась почти патриотической обязанностью». Отличались они даже и от переселенцев из Курской же губернии: «Малороссы были все в сапогах, великороссы все в лаптях, в онучах, в самых дерюжных рубахах, штанах, сарафанах. Малороссы спали, всегда что-нибудь подстилая; наши валились прямо на пол, заплеванный подсолнухами, и только под ребят подстилали какие-то не совсем чистые дерюжные лоскутья»9.

В своих описаниях он приводит также сравнительную характеристику разных групп курян: «на пароходе ехало две партии переселенцев, обе из Курской губернии, но из разных уездов, причем одна партия, в четыре семьи, были малороссы из южных уездов Курской губернии, а другая, из шести семей, великороссы из северных уездов губернии. Малороссы ехали в Красноярский округ, где уже имели своих земляков-поселенцев, и шли на готовую землю. Великорусские переселенцы ехали в Томский округ, где тоже им уже были отведены участки, и даже нумера участков обозначены (14 и 25) в проходном свидетельстве. Малороссы-переселенцы были одеты опрятнее наших, ели аккуратнее и в определенное время, целыми семьями, в кружок, и вообще во всех их поступках было гораздо больше обдуманности и сообразительности, чем у черноземных великороссов, которых отличала какая-то бабья доброта, бабья распоясанность во всех отношениях и, к сожалению, весьма значительная нищета в одежде. … Бедность и несытость не подлежали никакому сомнению в курских переселенцах-великороссах, тогда как у малороссов, очевидно, была хоть и небольшая, но все-таки «копейка» где-то припрятана. Но в этих, кой в чем непохожих друг на друга, партиях была одна вполне однородная для всех их черта: не столько бедность, нищета, трудность жизни в материальном отношении побуждала их к переселению, сколько явная боязнь разрушить нравственные семейные связи. Все ехали семьями, в которых были старики, старухи, уже неспособные к работе, которые поэтому даже прямо будут бременем во время трудной поры устройства на новом месте»10.

Имеющиеся статистические материалы подтверждают широкое распространение в среде южнорусских переселенцев на протяжении XIX в. сложных многопоколенных семей. По материалам переписи 1897 г. в ряде населенных пунктов фиксируется преобладание простых семей, при сохранении важной роли неразделенных многопоколенных форм семьи. В качестве примера можно привести д. Новорождественку современного Муромцевского района. Количественно здесь преобладают семьи, насчитывающие 68 человек, есть семьи, в которых числятся 15–16 человек. Довольно много неразделенных семей с проживающими в них не родственниками – работниками, квартирантами. Их число составляет около 11%. Что касается числа детей – в среднем в каждой семье проживает с родителями 2–4 ребенка11.

Кроме того, полевые материалы фиксируют способы хозяйственного взаимодействиями между разными группами переселенцев и старожилов. Не смотря на наличие хозяйственных конфликтов, отмечаемых повсеместно в местах расселения южнорусских переселенцев, важное место занимала торговля. Так, в с. Малокрасноярка Кыштовского района Новосибирской области с 18 по 21 октября была ярмарка Лукинская (Дмитриевская) с оборотом свыше 300 тыс. руб. Продавали на ней все – от леденцов до сена. На ярмонку раньше съезжалось население деревень: Тармаклы, Михайловки, Большеречья, Юдинки, Колобова, ехали даже с Барабы. Из Тармаклы везли на ярмарку лес, с Барабы – хлеб12. Отметим, что большая часть из упомянутых населенных пунктов также отличалась пестрым групповым составом.

Что касается обрядовой сферы, отметим, что здесь групповая специфика сохранялась на протяжении длительного времени. Так, например, переселенцы начала XX в. принесли из центральных губерний России в Муромцевский район традицию петь «таусень» или «тауси» (с. Бергамак).

Важным свидетельством адаптации и трансформации не только культуры, но и самосознания является следующее обстоятельство, фиксируемое в полевых источниках – современные потомки курских и воронежских переселенцев не помнят места выхода своих предков в Сибирь, идентифицируя себя с группами русских старожилов – чалдонами и родчими.

Подводя итоги, отметим, что не смотря на первоначальную ориентацию на сохранение групповой специфики, на территории Омского Прииртышья и некоторых районов Новосибирской области однодворцы в культуре сохранили лишь отдельные элементы обрядности, которые пытались транслировать на другие группы. Кроме того, необходимо отметить сохранение в коллективной памяти сюжетов о переселении в Сибири. Что касается сферы культуры, здесь наблюдается успешная адаптация к сибирским условиям, – с одной стороны, и утрата некоторых маркирующих черт в некоторых районах – с другой.

––––––––––––––––––––––––––––––
* Работа выполнена при поддержке РГНФ, проект № 14-31-01018а1 «Однодворцы в Западной Сибири: стратегии социокультурной адаптации локальных групп».
 

Примечания

Крих А.А. Переселение однодворцев в Сибирь: 1840-е и 1890-е – 1910-е гг. // Культурологические исследования в Сибири. URL: http://www.sfrik.omskreg.ru/page.php?id=436 (дата обращения: 22.11. 2015).

2 Крих А.А. Указ. соч.

Народная культура Муромцевского района / Омский гос. ун-т, СО РАН, Рос.ин-т культурологии.Сибирский филиал. – М.: Фонд им. И.Д.Сытина, 2000. – С. 69.

Материалы МАЭ ОмГУ. Ф. I. П. 112-4. Л. 6.

Российский государственный исторический архив. Ф. 391. Оп. 2. Д. 540. Л. 112-112 об.

Российский государственный исторический архив. Ф. 1642. Оп. 1. Д. 202. Л. 42.

Народная культура Муромцевского района / Омский гос. ун-т, СО РАН, Рос.ин-т культурологии.Сибирский филиал. – М.: Фонд им. И.Д.Сытина, 2000. – С. 58.

Там же.

Успенский Г.И. Поездки к переселенцам. – Т. 8.  М., ГИХЛ, 1957.

10 Там же.

11  Государственный архив в г. Тобольске. Ф. И417. Оп. 2. Д. 2456. 114 л.

12 Материалы МАЭ ОмГУ. Ф. I. П. 112-4. Л. 4, 6.

 

Иллюстрации

Рис. 1. Фото из семейного архива Н.А. Колпаковой.

 Назад к содержанию номера   >>> 


© Сибирский филиал Института наследия. Омск, 2014-2024
Создание и сопровождение: Центр Интернет ОмГУ