Научное электронное издание «Культурное наследие Сибири» -

2014 г. ознаменовался на первый взгляд, небольшим, но весьма значимым историографическим фактом. Известный московский культуролог и этнограф И.Б. Барышев опубликовал статью, посвященную интерпретациям культовой скульптуры о. Вайгач. Для выявления семантики исследуемых объектов, автор использовал сравнительные материалы, относящиеся к намогильным сооружениям тоболо-иртышской группы сибирских татар. Эти материалы он извлек из работ В.В. Мерзликина и А.Г. Селезнева, которые неоднократно цитируются в рассматриваемой статье¹.

Учитывая, что речь идет об отдаленном в территориально-культурном плане материале, обращение к сравнительным данным тоболо-иртышских татар представляется весьма интересным. В значительной степени этот факт можно считать признанием заслуг группы исследователей из Омска в разработке оригинальной новаторской методики и методологии этнографического изучения погребальных комплексов и намогильных сооружений. Одну из основных позиций в этой группе занимал талантливый этнограф Виталий Валерьевич Мерзликин.

Судьба распорядилась так, что Виталий Мерзликин недолго был в науке. Он поступил в Омский государственный университет в 1992 г. Мне посчастливилось, что Виталий обратился ко мне с просьбой стать его научным руководителем. В этнографию он пришел совершенно осознанно, судя по всему, образ этнографа привлек его задолго до поступления в университет.
Сейчас, оглядываясь назад, могу сказать, что Виталий был прирожденным полевиком. Есть люди, и их, вероятно, большинство, которые прожили всю жизнь, и никогда в экспедиции не бывали. Есть те, кто в экспедицию иногда/периодически выезжали, и собранного материала им вполне хватало для подготовки статей, книг и диссертаций. А есть те, для кого вся жизнь стала одной большой экспедицией, иногда, прерываемой на какие-либо другие занятия. Вот эти последние и есть прирожденные полевики, и Виталий, повторюсь, принадлежал к их числу.

А еще он обладал большими способностями к полевой этнографической работе. Он был очень коммуникабелен, умел слушать собеседника, хорошо рисовал. Ему было дано глубоко вникать в суть вещей, замечать

непримечательное, видеть новое в обыденном. Он прекрасно пел, ценил шутку и сам мог пошутить. Это тоже замечательные для полевика качества. Надо учитывать, что это были «лихие девяностые» и в экспедиции всякое случалось. Виталий обладал важной способностью разрядить обстановку, в драматичной ситуации найти повод для иронии и юмора. Всякий, кто бывал с ним в экспедиции вспомнит с доброй улыбкой бесчисленные забавные ситуации, в которые он имел обыкновение совершенно мастерски попадать. (Что стоит, например, вызвавший широкий общественный резонанс случай, когда Виталик много часов подряд пытался надуть резиновую лодку. Уже вечерело, и добрые товарищи подсказали ему, что работа пойдет быстрее если открыть клапан, закрывавший выходное отверстие).

Тогда, несмотря (а может, вопреки) общей ситуации в стране у нас была очень творческая атмосфера. Сотрудничая с археологами, мы старались придумывать новые методики полевой этнографической работы. В отношении погребальных комплексов и погребальных памятников, кажется нам это удалось. Мы проводили сплошную фиксацию и обследование всех видимых на погребальном комплексе (кладбище) сооружений и прочих артефактов, составляли инструментальный план самого кладбища, старались в работе с информаторами собрать максимально насыщенную и конкретную информацию.

Виталий активно включился в эту работу. И многое сделал. В течение ряда полевых сезонов ему удалось зафиксировать несколько погребальных комплексов в разных деревнях тоболо-иртышских татар на севере Омской и юге Тюменской областей. Так определилась тема его работы – погребальный ритуал и погребальные комплексы тобольских и тюменских татар. К моменту защиты дипломной работы в 1996 г. в багаже В.В. Мерзликина был солидный объем самостоятельно собранного материала и несколько вполне объемных публикаций. Этой темой он продолжал заниматься и позже и опубликовал по ней ряд статей. На мой взгляд, пожалуй, самое ценное в этих работах то, что удалось проанализировать и верифицировать этнографический материал на основе строгих научных процедур: изучения планиграфии, систематизации, классификации, картографирования.
После защиты В.В. Мерзликин продолжил научную и преподавательскую деятельность. Он прошел двухлетнюю стажировку для молодых ученых в Институте археологии и этнографии Сибирского отделения РАН, затем закончил аспирантуру при кафедре этнографии и музееведения (ныне – кафедра этнологии, антропологии, археологии и музеологии) Омского государственного университета им. Ф.М. Достоевского. По окончании аспирантуры остался на преподавательской работе. В должности ассистента той же кафедры работал до 2006 г. Все эти годы Виталий продолжал полевые исследования, руководил экспедиционным отрядом и студенческой этнографической практикой, рецензировал дипломные сочинения.

Он активно включался во все новаторские темы, которые затевались в то время. От изучения погребальных комплексов обратился с группой коллег к сбору материалов по локальному варианту ислама в Сибири. Тогда фактически удалось открыть очень яркий и своеобразный феномен религиозной культуры – культ святых в исламе в Сибири. Вспоминаю это щемящее чувство открывания – новые культовые памятники, носящие в Сибири красивое название «астана», целые библиотеки рукописных книг, хранящиеся в простых деревенских домах, общение с простыми и очень мудрыми людьми – служителями данного культа. Виталий руководил студенческой полевой практикой. На студентов-первокурсников, многие из которых до того и не выезжали за пределы города, вся эта очень своеобразная культурная среда оказывала сильное впечатление. Было видно, что погружение в эту некнижную историю пробуждало сильное чувство сопричастности с судьбами своей родины.

Результаты этих работ отразились в публикациях В.В. Мерзликина, а также в итоговых монографиях по специфике народного ислама в Сибири². В те же годы Виталий увлекся сбором материалов по мифологическим образам сибирских татар. Он выпустил по этой теме ряд статей совместно с М.А. Корусенко. Спустя годы эти материалы заняли свое достойное место в большой обобщающей монографии³. Как мы уже указывали, теоретические и методические новации, в разработке которых В.В. Мерзликин принял самое активное участие, востребованы и по прошествии лет. Его работы излучают непритворную искренность поиска, бескорыстную радость больших и малых открытий.