2016, № 1

И.В. Чернова

ОХОТА И РЫБОЛОВСТВО В СТРУКТУРЕ ХОЗЯЙСТВА РУССКОГО СТАРОЖИЛЬЧЕСКОГО НАСЕЛЕНИЯ ОМСКОГО ПРИТАРЬЯ XVIII–XX ВВ.*

История хозяйственного освоения Западной Сибири на протяжении длительного времени остается актуальной исследовательской темой. В распоряжении современных ученых имеется большое количество описаний хозяйственной деятельности русского населения данного региона. Однако нередко им приходится работать с отрывочными сведениями, особенно в случаях изучения истории населенных пунктов, прекративших свое существование к настоящему времени. Центральным объектом данной работы как раз и станет промысловая составляющая хозяйства населения разъехавшейся в XIX в. деревни Ананьино и ее округи. Для включения указанного локального сюжета в более широкий контекст потребовалось привлечение сравнительных данных о промысловой составляющей русского населения других районов, обладающих схожими природно-географическими характеристиками. Большая часть исследуемых территорий входила до конца XIX в. в Тарский уезд, позднее – Тарский округ и Тарский район.

Занятию населением промыслами благоприятствовали природно-географические условия. Тарский округ, как отмечается в литературе, являлся вторым по значению центром рыболовства в Тобольской губернии на протяжении XVIII–XIX вв., именно поэтому данной сфере и отводилось важное место. Состояние рыболовства в момент существования деревни Ананьино можно проиллюстрировать, опираясь на «Описные книги» рыбных ловель 1704–1705 гг. Данный источник ценен тем, что здесь указаны не только используемые снасти, но также и социальная принадлежность, имя и фамилия хозяина рыболовных угодий, описывались сезон и способ вылова рыбы, ее разновидности¹. В Ананьино наличие рыболовных снастей фиксируется в каждой семье, в основном преобладают сети и кривды. Всего переписчиком зарегистрировано 13 приспособлений для рыбной ловли: чуть больше 50% из них составляли сети, 38% – «кривды», «уды» же, используемые для зимнего лова, имелись лишь в одном хозяйстве². В семьях Мосеевых и Поповых наличествовали по два вида снастей, что свидетельствует о важном месте рыбной ловли в структуре домашнего хозяйства. Анализ таможенных книг города Тары за 1674–1675 и 1702–1703 гг. демонстрирует товарный характер рыболовного промысла в семье Мосеевых. В 1703 г. встречается запись о том, что «казачий сын Степан Мосеев продал рыбы своей ловли <…> на 20 алтын»³.

Рыболовство, как важная хозяйственная отрасль, фиксируется и в деревне Усть-Тарской. В 1701 г. здесь отмечены «бредники», принадлежащие конному казаку Ивану Ясыреву, черкасской сотни казаку Степану Косыгину и пешему казаку Максиму Антипину⁴. Однако, этот промысел в исследуемом районе не имел товарного характера, удовлетворяя в основном нужды местных жителей.

Небольшие объемы рыбного промысла и торговли рыбой в Туринске, Таре, Ишиме отмечает в своей работе и В.Н. Разгон, указывая, что основную часть поступающей на рынки этих городов рыбной продукции составляла рыба «своего улова», поставляемая местными рыбопромышленниками партиями от 1 до 20 пуд. Продажа более крупных партий рыбы была редким явлением. В частности, самыми крупными партиями рыбы, зарегистрированными в 1702 г. в Таре, были «50 пудов щуки «своего промыслу», явленные отставным тарским пятидесятником И. Можайтиновым «с товарищи» (таможенная оценка – 7 руб. 16 алтын 4 деньги), и предназначенные к отправке в Тобольск рыба и рыбий жир на сумму 8 руб. 25 алтын, принадлежавшие тобольскому посадскому И. Тайшину «с товарищем»⁵. При оценке объемов торговых операций нельзя забывать и о желании поставщиков рыбы увеличить прибыль путем «продажи для себя», которые нередко вели к увеличению цены на товар.

Подобная ситуация была характерна и для районов, тесно соседствующих с исследуемым локусом. Наиболее представительные материалы собраны по Большереченскому району, где располагалось большое количество старожильческих деревень. В.С. Аношин, в частности, в своем фундаментальном труде по истории района указывал, что «в дореволюционные годы рыбная ловля в пределах Большереченского района не имела промыслового характера. Добываемая рыба любителями рыбаками употреблялась в своих хозяйствах, сушилась и засаливалась для зимних «постов» и лишь в незначительных количествах продавалась на рынке – рыбаками, проживающими вблизи от места рынка»⁶.

Материалы источника показывают, что в структуре рыболовных снастей русского старожильческого населения Омского Притарья в XVIII в. преобладали орудия, используемые в весенне-летний период, что, с одной стороны, свидетельствует о сезонном характере рыболовства, а с другой – может являться отражением государственной фискальной политики в сфере промысла. В этой связи представляет интерес фрагмент из «переписных книг рыбных ловель» 1704–1705 гг., приведенный Ю.Г. Недбаем в исследовании по истории казачества: «<…> Cетям цена: пятнадцати сажен – 5 алтын (15 коп.), двенадцати сажен – 4 алтына (12 коп.). А сети бывают односетки без режи и в посадке низкие. И ловят рыбу весною и летом по мелким водам в тихих местах время. А в лову рыба бывает мелкая. Оброку с сети по 10 денег (5 коп.). Кривде цена гривна (10 коп.) и 4 алтына (12 коп.), вязана рукавом, длина полторы сажени в посадке, ширина дву сажен. А ловят рыбу в Иртыше и в Оме и в Таре реках в летнее время в полую воду, как в реках вода в прибыль идет. И ловят рыбу с берега к быстрым местам из рук на шестах. Оброку с кривды по 6 денег (3 коп.) в год. <…> Зимней лов – в пролубях удою. И в лову рыба бывает налим, и ловят в Иртыше. Оброку с зимнего лову в пролубях удою по 4 алтына (12 коп.) в год»⁷. Вполне обоснованным выглядит вывод автора о том, что по экономическим соображениям, наиболее распространенными орудиями лова были облагавшиеся меньшим оброком сети, кривды и переметы, которые обеспечивали постоянный приработок либо дополнение к рациону питания⁸.

Важным вопросом в характеристики промысловых отраслей хозяйства является проблема определения границ и размеров угодий. Как видно из источников, его урегулирование между местными жителями, а также между русским старожильческим населением и инородцами требовало постоянного вмешательства государства. Еще одной осью взаимоотношений было взаимодействие между государственно-церковными владениями и сельской округой.

Помимо рыболовства государство пыталось вмешиваться и в охотничий промысел, регулируя сезонность охоты на птиц и зверей. Первые попытки подобной регламентации связаны с указом 1763 г., запрещающем охотничий промысел в весеннее время. Исключение делалось лишь для хищных птиц и животных. Чуть позже – в 1827 г. – был издан новый указ, подтверждающий введение единых сроков охоты. Однако, оба эти документа вызвали поток жалоб от инородцев Тобольской и Томской губерний, а также от русских сибиряков⁹. Подобные законодательные инициативы должны были оказать влияние и на хозяйство жителей Ананьино. Основными объектами промысла здесь до XIX в. были водившиеся в местных лесах медведи, волки, лоси, козы, лисицы, зайцы, бурундуки и периодически – белки¹⁰. Кроме того, применительно к XVIII в. упоминаются добыча горностая и соболя.

Важное значение природно-географических условий места проживания, рассматриваемых в числе факторов, влияющих на хозяйственный комплекс населения, подтверждается и интересом к ним со стороны государственных чиновников. Особенно ярко это проявляется в XIX в. Так, например, в составленном в 1851 г. «Статистическом описании Екатерининского винокуренного завода» подробно перечисляются все водные и лесные ресурсы с указанием их местоположения, размера и состава флоры и фауны. Здесь отмечается, что в Иртыше, недалеко от заводской дачи, водились как ценные промысловые, так и не промысловые породы рыб: осетры, стерлядь, нельма, язь, сырки, налим, плотва, ерши, ельцы. По-прежнему сохраняется сезонный характер рыбной ловли, опирающийся на весенне-летний период, однако, орудиями лова становятся неводы, а также лов рыбы в ямах с помощью самоловов и переметов¹¹.

Сохранение важности рыболовного промысла отмечает и составитель «Статистического описания городов Тобольской губернии», указывая, что: «рыболовством питаются беднейшие граждане (рыбою изобилуют не только озера Ишимского и Тюкалинского округов, но и все значительные реки, особливо же Иртыш и Обь)»¹². Цена рыбы сильно варьируется в зависимости от ее сорта: «свежая осетрина стоила 16, соленая – 12, свежая стерлядь – 20, соленая – 16, свежая нельма – 12, соленая – 8 рублей за пуд. Муксунов и сырцей свежими не привозят; соленые продаются поштучно: муксун за 70 и 80 копеек, сырец за 25 и 35, смотря по величине и доброте каждого»¹³. В данном случае речь идет о средних ценах на рыбу в городах Тобольской губернии.

В более поздних материалах XX в. присутствуют упоминания о дифференциации рыболовных снастей, обусловленной особенностями выбранного / доступного места для рыбной ловли: в озерах, например, применялись ставные сети, котцы, невода, бредни, режевки. По Иртышу использовались сплавные сети, самоловы, верши, вентеля. В небольших речках во время убыли из нее воды в наиболее узких местах выстраиваются запоры из деревянных прутьев¹⁴. Кроме того, дается их детальная характеристика, отражающая местную специфику. В работе А.В. Горобцова приведены описания таких снастей, как: «суган» – большая мордушка из таловых прутьев, которая ставилась на язя, чаще всего у крутого берега реки на быстром течении «горлом» по течению; «перемет» – бечевка, на которой прикреплены «на поводках» крючки через 30–50 см, в основном их используют осенью, существует два способа: «забродом» вдоль берега (в основном на налима и щуку) или «с наплова» / с кола на лодке; «верши» - небольшие мордушки, которые крепятся дереву на берегу посредством каната из прутьев, используются в основном летом для ловли стерляди и налима. Универсальным орудием для рыбной ловли был «вентерь» / «вентель» / «фитиль» – в основном связан из ниток, его ставят у берега по пути хода рыбы. Упоминаются здесь и снасти, используемые для зимней рыбалки: «уды» – удочки для подледного лова, и «самоловы» – крупные самодельные крючки, закрепленные на бечевке вместе с поплавками. Использовались они в основном для ловли стерляди, налима и осетра¹⁵.

Для полноты анализа использовались также визуальные материалы, содержащиеся в личном фонде В.С. Аношина и фотофонде Историко-культурного музея-заповедника «Старина Сибирская». Среди них заслуживает внимания фотография, изображающая применение населением Большереченского района кривды (рис. 1).

В воспоминаниях информантов, относящихся к середине XX в., фиксируется разнообразный набор приспособлений для рыбалки. Из рыболовных снастей чаще всего использовали мордушки (в д. Сыщиково их называли «корчежки», в Большереченском районе – «венделя»), которые плели первоначально из веток талины, чуть позже – из проволоки. «Раньше еще самоловы были, сейчас нельзя ими ловить», а еще «у бабушки моей были кривды, я маленький еще был, не помню как точно с ней обращаться, знаю, что в заводях ловят» – упомянул один из жителей д. Сыщиково¹⁶.

В других населенных пунктах, где проводились полевые обследования, в основном упоминали про неводы и мордушки. Одна из жительниц с. Черняево, например, таким образом описала особенности рыболовства: «налим, стерлядь, шурогайки – в Иртыше ловят. Сетями ловили, бреднем по речкам – в Затоне, по заливам. На озерах и речках мордушки ставили»¹⁷. В Муромцевском районе использовали для ловли щуки «ямы», или «тяги», а также ловили рыбу «в кривду». Оба указанных способа проводятся весной, в период нереста рыбы¹⁸.

В тех случаях, когда население деревни разъезжалось, хозяйственные особенности играли немаловажную роль в выборе нового места жительства. Так произошло и с жителями Ананьино – те семьи, где доминирующую роль играло сельское хозяйство уехали в другие старожильческие деревни вблизи Тары (Заливино, Черняево и другие), те же, где главное значение имели рыболовный промысел и охота, отправились дальше на север (например, в Сыщиково). Состояние хозяйств мы можем частично восстановить, опираясь на материалы Первой Всеобщей переписи населения Российской империи 1897 г., а также на данные похозяйственных книг. Содержащиеся в них сведения позволяют уточнить географию расселения потомков жителей с. Ананьино в Тарском районе и их брачные связи. Ареал проживания потомков населения Ананьино на территории Тарского Прииртышья включает в себя с. Заливино (пофамильный состав исследуемой группы представлен здесь Неупокоевыми и Скуратовыми, кроме того встречается упоминание о Мойсеевых, которых можно рассмотреть в качестве модифицированной фамилии Мосеевых), д. Сыщиково (здесь проживало довольно много Скуратовых), д. Малые Тунзы (здесь оказались потомки Скуратовых), с. Усть-Тара (сюда переехали семьи Гребенщиковых и Скуратовых), а также д. Черняево (здесь проживают Неупокоевы и Поповы)¹⁹. Их дальнейшее сопоставление с архивными данными дало возможность более четко обозначить ареал сообщества, имеющего отношение к д. Ананьино. Однако, при обращении к этим источникам необходимо учитывать недостатки статистических материалов: в них всегда присутствует момент искажения, т.к. в ходе проведения мероприятий по учету население старалось скрыть истинные размеры хозяйства, кроме этого различные жизненные обстоятельства не всегда оперативно отражались в документах, например, сын / дочь отделились и живут в своем доме, а числятся в хозяйстве родителей и т.д.

По данным переписи 1897 г. в с. Сыщиково проживало 14 семей Скуратовых, из них у половины в качестве побочного занятия главы семьи обозначено «охотник / охотник за зверем», еще у одного «промысел за зверем» является основным занятием. В числе побочных занятий также фиксируются «кузнец», «колесник», «овчинник», т.е. в основном занятия, связанные с животноводческой сферой и промыслами²⁰.

Проведенная чуть раньше подворная перепись, результаты которой по д. Сыщиковой были опубликованы в 1890 г., показала сохранение комплексности хозяйства с преобладанием лесного промысла, которым занимались хозяева 30 дворов, что составляет около 60% по отношению к общему числу дворов. В течение 1877–1878 гг. 15 жителей Сыщиково добыли до 1000 белок, 26 человек добыли 1260 пар рябчиков, 26 человек добыли 1570 зайцев, 21 человек убили 10 медведей, 23 лося, 12 оленей и 100 калунков (род соболя). При этом общая сумма доходов от промыслов составила примерно 1626 рублей в год, из которых на долю лесных промыслов пришлось почти 93% (1509 рублей)²¹.

По сведениям Н.Л. Скалозубова, «охота на зверю и птицу была преимущественно развита в селе Екатеринском. Лучшим охотником здесь считается крестьянин этого села Тимофей Васильев, убивший на своем веку 26 медведей. Васильев ежегодно убивает лосей по 10–20 штук»²². В числе же рыболовов им обозначено инородческое население – татары Сеитовских, Атакских и Киргапских юрт, сбывающие свой улов в городе Таре²³.

Более поздние материалы также содержат информацию о способах и орудиях охоты, бытовавших в Тарском, Муромцевском и Большереченском районах. Так, в одной из своих краеведческих работ – «Воспоминаниях о рыбалке и охоте в Большереченском районе» – А.В. Горобцов писал, что до конца XIX в. животных отлавливали большими и малыми ямами. Также практиковалось использование «хлопушек» (их еще называли плашки, кляпцы), а при охоте на птицу применяли силки из конского волоса, позднее появились пеньковые петли и тросики. Еще в 1960 г. можно было встретить петли на лося из тросика. При охоте на птиц использовали довольно архаичные способы, например, ловлю уток «перевесом»: в лесу на просеке между деревьями вешали сетку, в которой птицы запутывались, пролетая²⁴. Он также указывает на влияние внешних факторов на развитие охоты: так, к началу XX в. по мере истощения запасов хорька, колонка, горностая в местных лесах, им была найдена замена – ондатра, которую стали разводить централизованно²⁵. Аналогичные процессы отмечены и в Муромцевском районе Омской области, где в лесах в конце XX в. стали централизованно разводить кабанов²⁶. Под влиянием государственной политики и внешнеполитических факторов, в 1930-е – 1940-е гг. охота и рыбалка в личном подсобном хозяйстве уступают место животноводству и огородничеству, охота же приобретает коллективно-организованный характер, начиная с 1924 г. Именно в это время в связи с организацией районного центра там появляется охот-коллектив (артель). Всех же остальных людей, занимавшихся промыслами, как пишет А.В. Горобцов, «стали называть лентяями и бездельниками»²⁷. Начиная со второй половины XX в. в широкий обиход входит огнестрельное оружие и покупные рыболовные снасти, которые приобретали в основном в городе Омске. К концу XX в. охота и рыбалка по-прежнему строго регламентируются государством, ряд орудий рыбной ловли и способов охоты переходят в разряд браконьерских, что затрудняет их использование, изменяется состав объектов охоты и рыбной ловли. Тем не менее многие традиционные способы и орудия сохраняются.

––––––––––––––––––––––––––––––

* Работа выполнена при финансовой поддержке РГНФ, проект № 14-31-01023 «Культура, система жизнеобеспечения и этносоциальная история деревни Ананьино в XVII–XIX вв. (по археологическим, письменным, этнографическим источникам и результатам естественно-научных исследований)».

Примечания

¹ Крих А.А. Возможности письменных источников XVIII века для реконструкции культуры жизнеобеспечения русских сибиряков (на примере Тарского Прииртышья) // Культура русских в археологических исследованиях : сб. науч. ст. / науч. ред. Л.В. Татаурова, В.А. Борзунов. – Омск; Тюмень; Екатеринбург: Магеллан, 2014. – С. 96–97.

² Подсчитано по: РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1403. Л. 622–622 об.

³ РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1339. Л. 508.

⁴ РГАДА. Ф. 214. Кн. 1182. Л. 194–194 об.

⁵ Разгон В.Н. Сибирское купечество в XVIII – первой половине XIX в. Региональный аспект предпринимательства традиционного типа. – Барнаул: Изд-во Алт. ун-та, 1998. – С. 371–372.

⁶ Аношин В.С. Историко-экономическое описание народного хозяйства и культуры Большереченского района Омской области. – Большеречье, 1950. – С. 183–185 // Историко-культурный музей-заповедник «Старина Сибирская». Личный фонд В.С. Аношина.

⁷ Недбай Ю.Г. История казачества Западной Сибири 1582–1808 гг. (Краткие очерки). – Омск: Изд-во Омского государственного педагогического университета, 1996. – С. 160.

⁸ Недбай Ю.Г. указ. соч. – С. 161.

⁹ РГИА. Ф. 379. Оп. 1. Д. 906. Л. 3–4 об.

¹⁰ РГИА. Ф. 1265. Оп. 1. Д. 63. Л. 42.

¹¹ РГИА. Ф. 1265. Оп. 1. Д. 63. Л. 39 об. – 40.

¹² Линк И. Статистическое описание городов Тобольской губернии // Журнал МВД. – 1837. – Ч. ХХIII. – С. 71–72.

¹³ Линк И. Указ. соч. – С. 64.

¹⁴ Аношин В.С. указ. соч.

¹⁵ Архивный отдел Администрации Большереченского района Омской области. Ф. 104. Оп. 1. Д. 15. Л. 5.

¹⁶ Материалы этнографической экспедиции ОмГУ им. Ф.М. Достоевского 2014, п.о. 2, л. 2об.

¹⁷ Материалы этнографической экспедиции ОмГУ им. Ф.М. Достоевского 2014, п.о. 1, л. 5 об.

¹⁸ Материалы этнографической экспедиции ОмГУ им. Ф.М. Достоевского 2016, п.о. 14, л. 10-11 об.

¹⁹ ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2400; ТФ ГИАОО. Ф. 137. Оп. 1. Д. 1. Оп. 3. Д. 2, 12, 17. Ф. 369. Оп. 1. Д. 20

²⁰ ГУТО ГАТ. Ф. 417. Оп. 2. Д. 2400. Л. 15–15 об., 17–17 об., 26–26 об., 30–30 об., 48–48 об., 52–53 об., 56–56 об., 57–57 об., 59–62 об., 65–65 об.

²¹ Соколов П.И. Экономический быт государственных крестьян Тарского округа Тобольской губернии. Ч. 1 // Материалы для изучения экономического быта государственных крестьян и инородцев Западной Сибири. – СПб.: Типография В. Безобразова, 1890. – Вып. 7. – С. 96.

²² Скалозубов Н.Л. Опыт обзора крестьянских промыслов Тобольской губернии / сост. губ. агр. Н.Л. Скалозубов, Н.Л. Скалозубов. – Тобольск: тип. Епарх. братства, 1895. – С. 79.

²³ Скалозубов Н.Л. Указ. соч. – С. 77–78.   

²⁴Архивный отдел Администрации Большереченского района Омской области. Ф. 104. Оп. 1. Д. 15. Л. 1–2.

²⁵ Архивный отдел Администрации Большереченского района Омской области. Ф. 104. Оп. 1. Д. 15. Л. 2.

²⁶ Материалы этнографической экспедиции ОмГУ им. Ф.М. Достоевского 2016 г., п.о. 9, л. 7.

²⁷Архивный отдел Администрации Большереченского района Омской области. Ф. 104. Оп. 1. Д. 15. Л. 2.