Культурное наследие Сибири Электронное
научное
издание
Карта сайта
Поиск по сайту

О журнале | Номера журнала | Правила оформления статей




Т.Г. Леонова

ПЕСНИ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ 1941–1945 ГОДОВ ПО СОВРЕМЕННЫМ ЗАПИСЯМ В ОМСКОМ ПРИИРТЫШЬЕ


В год юбилея 60-летия Великой Победы естественно обращение к теме Отечественной войны 1941–1945 гг. в фольклоре, в том числе и отдельных регионов, территориально отдаленных от центра России и представляющих собою в военное время глубокий тыл. К числу таких регионов относится Омская область. Отсюда с начала войны на Запад шли один за другим эшелоны с добровольцами и призывниками. Эвакуированные в Омск заводы в кратчайшие сроки начали выпускать необходимое для армии вооружение. Районы области посылали на фронт продукты. За четыре года войны в каждую омскую семью пришли лишения и горе. Известно, какой великой была цена Победы для нашей страны. Героические и трагические события времени Великой Отечественной войны, высокие устремления, страдания, боль и вера народа своеобразно отразились в его духовной культуре и, в частности, в одной из ее форм – в фольклоре.

Начало собиранию, публикации и изучению песен омичей о Великой Отечественной было положено непосредственно в годы войны местными журналистами и краеведами. С первых месяцев войны газета «Омская правда» публикует песни, частушки и стихи, присылаемые с фронта1. О фольклоре омичей в тылу дают представление брошюра А.Ф. Палашенкова «Песни советской девушки в дни Великой Отечественной войны» (Омск, 1943) и статья И.С. Коровкина «Народные песни в Западной Сибири» в «Омском альманахе»2. Начиная с первых послевоенных лет и во все последующие годы, собирание фольклора Великой Отечественной войны с разной степенью интенсивности велось отдельными энтузиастами и фольклорными экспедициями омских вузов. Песни в записях преподавателей и студентов Омского государственного педагогического университета частично вошли в первый сборник народных песен Омского Прииртышья3. Тогда же в 1960-е гг. возобновилось внимание к песням омичей о Великой Отечественной войне. Определенные итоги собирания, издания и публикации песенного фольклора омичей об Отечественной войне 1941–1945 гг. были подведены к 50-летию Великой победы4.

Минувшее с тех пор десятилетие отодвинуло еще дальше в прошлое события военных лет и вместе с тем показало, как прочно вошла в народную память Великая Отечественная и что для переживших ее годы войны – те самые «сороковые, роковые» – навсегда останутся временем высочайшего подъема народного духа, понимания их судьбоносного значения для страны и для каждого человека. Прошедшее десятилетие, как известно, внесло большие перемены в социально-экономическое и духовное состояние современной России и ее народа, что также необходимо учитывать при изучении фольклора Великой Отечественной войны. В новых условиях его бытования перед исследователями встает ряд вопросов.

Кто сейчас является хранителем традиций фольклора военных лет?

Какие именно песни сохранились в народной памяти?

Какие прослеживаются изменения в песенном фольклоре Великой Отечественной в целом и в отдельных произведениях, известных с военных лет?

Входят ли в репертуар исполнителей новые песни с темой Великой Отечественной войны?

Присущи ли песенному фольклору Великой Отечественной войны, собранному в Омском Прииртышье, какие-либо местные особенности?

Повлияли или нет на фольклор военных лет и на его исполнителей новые условия изменяющейся России?

На эти вопросы ответ может дать, во-первых, анализ вновь собранного в настоящее время в Омском Прииртышье материала; во-вторых, его изучение в сравнении с тем, что ранее было собрано в том же регионе и уже изучено (см. об этом выше); в-третьих, учет результатов обобщающих исследований по фольклору Великой Отечественной войны, выполненных с использованием материалов разных регионов.

Современные записи песенного фольклора Великой Отечественной войны в Омском Прииртышье – это результаты работы трех фольклорных экспедиций Омского госпедуниверситета: в 2001 г. в Седельниковский район (руководитель выезда – профессор Т.Г. Леонова); в 2003 г. в Большереченский район (руководитель – доцент В.А. Москвина); в 2004 г. в Большереченский и Тарский районы (экспедиция проведена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда, руководитель проекта № 04–04–18025е – профессор Т.Г. Леонова, руководитель выезда – доцент В.А. Москвина). Отдельные записи в 2001 г. были сделаны также в г. Омске и в близких к нему населенных пунктах. Применительно к фольклору позволительно говорить о записях 2001-2004 гг. как о современных.

В 2001-2004 гг. фольклор о войне записан от 37 исполнителей и от двух хоровых коллективов Двоим исполнителям в момент записи было по 16 лет; одному – 17; 32 исполнителям – от 63 до 89 лет. В год начала войны из 28 человек шесть (1933–1938 г.р.) были детьми в возрасте от 3 до 9 лет; тринадцать (1926–1931 г.р.) – подростками – от 10 до 15 лет; еще тринадцать человек (1913–1925 г.р.) в то время – молодежь в возрасте от 16 до 28 лет. В двух случаях возраст исполнителей не зафиксирован. Участницы хоровых самодеятельных аутентичных коллективов, от которых сделана запись, не моложе 65–70 лет. Таким образом, в наши дни за редким исключением хранителями традиций фольклора Великой Отечественной войны являются пожилые люди и старшее поколение исполнителей, чье детство, отрочество или молодость совпали с временем военных лет. Все они – современники событий 1941–1945 гг.

Сравнение с возрастными данными, зафиксированными в первое послевоенное десятилетие5, показывает сужение круга исполнителей. Среди них теперь нет среднего поколения. Старшее поколение, т.е. те, чья молодость совпала с войной и которые, по наблюдениям А.Ф. Палашенкова, были «исполнителями и слагателями»6 частушек, уходит из жизни, а вместе с ним и пласт фольклорной культуры, тесно связанной с ее крестьянскими корнями. Современные 80–90-летние – последние, кто участвовал в проведении вечерок и водил хороводы. С начала войны резко изменился уклад жизни деревни.

При определенном отличии старшего поколения от, так называемых, пожилых людей вместе они являются современниками событий Великой Отечественной войны и представляют новый тип исполнителя, осознающего оторванность деревни от традиционной культуры и непосредственно реагирующего на изменения, привнесенные в привычный уклад жизни. Современные пожилые люди и исполнители старшего поколения поражают собирателей внутренней свободой, открытостью к общению, своеобразием исполнительского репертуара, в котором сочетается, казалось бы, несовместимое: заговоры и частушки, старинные баллады и новые песни. Это тип исполнителя, бережно хранящего в памяти образцы фольклора и готового поделиться своими знаниями. В жизни этих поколений Великая Отечественная – рубеж, определивший их судьбы и оставивший глубокий след в жизни каждого человека.

Исполнители связывают с временем Великой Отечественной войны определенные песни, называют их военными. Так, Е.Ф. Заварзина 1913 г.р. из с. Екатерининское Тарского р-на рассказывала: «Ну, пели песни разные, в общем-то, такие наши, вот это «Синенький скромный платочек» – военные» (ЭК–2/2004, №159а. Здесь и далее указывается шифр единицы хранения в фольклорном архиве ОмГПУ и номер текста). Е.И. Ельмеева 1916 г.р. из д. Ермаковка Тарского р-на, спев «Грянем, товарищи, нашу застольную», заметила: «Много, много всякие в войну пели, военные песни <…>» (ЭК–10/2004, №36). Также назвал «военной» бывший фронтовик В.С. Полукаров 1923 г.р. песню «Дорожка фронтовая» (ЭК–3/2003, №37).

Песни военных лет продолжают занимать в репертуаре современных исполнителей весьма устойчивое место, хотя если сравнивать с первыми послевоенными десятилетиями7, то можно заметить сокращение их количества и тематики. Но вместе с тем следует отметить особую памятливость исполнителей на целый ряд песен.

Из современных записей фольклора Великой Отечественной войны мы выделяем четыре типа песен. Первый тип – традиционные песни, восходящие к старому солдатскому репертуару, богатая устная традиция которого существовала в Омской области8. Они близки по содержанию к ситуациям войны 1941–1945 гг. изображением смерти воина на чужой стороне, вдали от родного дома и семьи. Это, например, песни из репертуара Н.А. Волковой 1924 г.р. из Седельниковского р-на: «Не в поле воет», «Под ракитою зеленой / Русский раненый лежал», «Где летал, ворон, по свету» (ЭК–8/2001, №4а, 33, 34) и т.д. Факты бытования этих и подобных песен во время Великой Отечественной войны отмечены собирателями и исследователями на основе рассмотрения материалов из разных источников9.

К данной группе произведений относим и песни, созданные на основе старых солдатских, но приуроченные к времени Великой Отечественной войны. Например, текст «Прощай-ка, сторонка родная» (ЭК–7/2004, №39 – от М.З. Качановой 1915 г.р. из Тарского р-на), к которому нами не найдено вариантов. В нем, с одной стороны, очевидна ориентация на поэтику традиционной формы:

Прощай-ка, сторонка родная,

Настал час разлуки с тобой.

Прошу я тебя, дорогая,

Не плачь, не скучай обо мне.

Прошу я тебя, дорогая,

Не плачь, не скучай обо мне,

Если придется погибнуть

На этой великой войне.

Ну, если придется погибнуть

На этой великой войне <…>

С другой стороны, есть связь содержания с событиями Великой Отечественной войны. В монологе солдата выражено его стремление быть участником «великой войны»:

Там бьются солдаты за правду,

Им смерть не страшна храбрецам.

Там льются кровавьи потоки

С утра до вечерней зари.

Также нет вариантов к тексту «Конь вороной» (ЭК–3/2003, № 9 – от фронтовика П.М. Гончарова 1922 г.р. из Большереченского р-на), представляющему собою, видимо, авторскую контаминацию мотивов из разных песен: сначала здесь обращение к коню, потом повествовательный фрагмент: «А на плацу военной школы // Комбат приказ бойцу дает», далее диалог с известным вопросом-обращением – «Куда, куда, казак, стремишься // Куда ты держишь дальний путь?» – и ответ с употреблением диалектной формы глагола – «А я спешу скорей на запад / Друзьям там надо подмогнуть». Есть пояснение исполнителя: «песня с этой войны, война-то была с Германией».

Второй тип песен– песни гражданской войны, исполняющиеся применительно к событиям Великой Отечественной. Из современных записей в Омской области это: «Не вейтеся, чайки, над морем» и «На горизонте заря догорала». Первую песню исполнил уже названный фронтовик П.М. Гончаров (ЭК–3/2003, №11). Песня ранее записывалась в Омской области и в других местах Сибири, есть свидетельства о ее бытовании в годы Отечественной войны и в наше время. Тексты публиковались10.

Песня «Не вейтеся, чайки, над морем» в записи от П.Н. Гончарова может быть сравнима с текстом, зафиксированным в 1953 г. тоже от фронтовика П. Сорокина 1908 г.р. из Седельниковского р-на (см. в примечании 10 ссылку на публикации текста в 1967 и 1969 гг.).

Не вейтеся, чайки, над морем,

Вам негде бедняжечкам сесть.

Слетайте в Сибирь, край далекий,

Снесите печальную весть <…>

Это начало варианта П.Н. Гончарова соответствует традиционной форме песен о гражданской войне и почти совпадает с текстом П. Сорокина. Второй части песни П. Сорокина – обращение умирающего партизана к родным – нет прямой параллели в варианте П.М. Гончарова, у которого, однако, расширилось обращение к чайкам за счет упоминания об отце, матери, сестре:

<…> Слетайте в Сибирь, край далекий.

Снесите печальную весть,

Снесите папаше, мамаше,

Снесите сестренке родной.

А там, у лесу в том дремучем

Наш полк, окруженный врагом <…>

Современный вариант песни «На горизонте заря догорала» от Л.К. Вякх 1930 г.р. из Тарского р-на (ЭК–1/2004, №45) также отражает процесс варьирования текста. По сравнению с ранее записанными в Омской области и в других местах11 текст в фиксации 2004 г. более краток и иной структуры. В нем нет первого четверостишья, начинающегося словами «На горизонте заря догорала» и повторяющегося, как рефрен, в конце песни и таким образом создающего кольцевое обрамление; нет и первой части повествования (о том, как был ранен моряк и доктор сказал про него «Не жилец»). Современная запись соответствует лишь второй части песни с заключающим ее рефреном:

В белом халате, забрызганном кровью,

Валя-сестра подошла.

Сразу узнала родимого брата,

Горько рыдать начала:

«Доктор, ой, доктор, лечи поскорее!

Это единственный брат».

И услышал он <голос> сестрицы,

Шепотом тихо сказал:

«Милая Валя, родная сестрица,

Прошу перестань ты рыдать.

Я не один, нас целая рота,

Надо идти защищать».

Это военная песня [ремарка исполнителя – Т.Л.]

На горизонте заря догорала,

Алый румяный закат.

А на груди у сестры <…> умер

Краснобалтийский моряк.

В сокращенном виде песня сохраняет пафос героики войны. Усечение текста не создает впечатления о его разрушении, а делает акцент на ситуации встречи брата и сестры, усиливает драматизм финала песни. Изменения на уровне лексики придали рассказу бóльшую выразительность и точность. Так, в нашем варианте: «в белом халате», вместо обычного – «в фартуке белом», «Валя-сестра» (чаще – «тихо сестра»), просторечное «родимый» (обычно – «родной») и появившееся в обращении междометие «ой» придают повествованию особую эмоциональную окраску; в заключительном четверостишье эпитет «алый» (в других опубликованных текстах – «пышный», «красный») – удачный выбор слова исполнительницей; «умер» (везде – «умирает») – здесь глагол в прошедшем времени совершенного вида тоже усиливает драматизм финала песни. Таким образом, перед нами результат творческого варьирования традиционного текста исполнительницей, обладающей эстетическим вкусом и высоким уровнем развития фольклорного сознания.

Третий тип песен– песни, созданные во время Великой Отечественной войны: разнообразные по жанрам (маршевые, лирические, сатирические), возникшие на разной основе (переделки старых текстов, новые тексты на известные мелодии, оригинальные произведения и т.д.), бытовавшие в несходных условиях (на фронте, в тылу, в партизанском отряде, в оккупации). Мы располагаем весьма ограниченным такого рода материалом, собранным за последние годы, но все-таки рассмотрим отдельные тексты, в которых отразились характерные тенденции развития песенного фольклора периода Великой Отечественной войны.

В репертуаре фронтовиков сохранились песни патриотического содержания, восходящие к литературным источникам. Это песни лирического настроя, оптимистического звучания. Например, В.С. Полукаров 1923 г.р. из Большереченского района помнит песню военных лет «В путь-дорожку дальнюю» (ЭК–3/2003, № 36), героиня которой наказывает своему милому:

<…> Так летай ты, сокол,

Всех быстрей да краше,

За Кубань, за Родину

Отличись в бою <…>

От В.С. Полукарова также записана широко известная «Дорожка фронтовая» (ЭК–3/2003, № 37), особенно памятная для шоферов, которые «<…> вели машины, объезжая мины» и никогда не забудут «фронтовых изъезженных дорог».

Среди записей, сделанных от переживших военные годы в тылу, преобладают песни лиро-драматического содержания. К числу таких относится лиро-драматическая, по определению Т.В. Поповой, баллада «Колосилась в поле рожь густая», возникшая на основе произведения И.Н. Молчанова «Огненный тракторист», получившая распространение в 1920–1930-е гг. и в годы Великой Отечественной войны, но уже с изображением гибели тракториста в новой ситуации12. В Омской области песня записывается с 1950-х гг.13 Последняя запись сделана в с. Красный Яр Большереченского р-на от В.С. Ступниковой 1936 г.р. (ЭК–1/2003, № 61):

Колосилась в поле рожь густая,

Шевелились усики овса,

Где-то за деревнею далеко

Девичьи звенели голоса.


Там работал Коля трактористом,

С девушкой Наташей он гулял,

Он в любви Наташе объяснялся

И на ней жениться обещал.


Карасину в поле не хватило –

Он в соседний город поспешил:

Не успел с пригорочки спуститься –

Немцы оказались впереди.


Карасин в руках они держали,

Тракториста Колю подожгли,

Загорелось тело молодое,

А потом документы нашли.


Так и не дожда-а-лась

Девушка из дальнего села.

Полоса несжатая стояла,

Тракториста Колю всё ждала.


Колосилась в поле рожь густая,

Осыпались усики овса,

Где-то за деревнею далёко

Девичьи умолкли голоса.

В песне воспроизводится ставшая типичной ситуация – гибель тракториста в столкновении с немцами. Даваемые трактористу в современных вариантах разные имена (Вася, Коля и др.) – знак отрыва песни от исторического контекста происхождения баллады о Петре Дьякове. Следует отметить варьирование в целом устойчивого текста в двух характерных деталях: во-первых, в строке «Так и не дожда-а-лась» растянутостью одного слова, его прерывистостью, передается отчаянье девушки (ср. с вариантом 1953 г.: «Так уж больше Васю не дождалась / Девушка с далекого села <…>»). Во-вторых, в последнем куплете песни. Чаще первый и последний куплеты песни совпадают, обрамляя повествование. В нашем тексте 2003 г. они различны. Последний куплет воспроизводит иную, чем первый, ситуацию и усиливает впечатление от драматизма изображенных событий, связанных с историческим прошлым.

Исследователи песенного фольклора Великой Отечественной войны отмечают популярность в свое время вновь созданных песен на мотив «Раскинулось море широко» – песни, в свою очередь, восходящей к литературному источнику через его переработку в виде матросской песни14.

В омских материалах последних лет на мотив «Раскинулось море широко» есть два варианта песни «У моря на рейде эсминец стоял» (ЭК–1/2001, № 62 – от А.Ф. Малаховой 1931 г.р. из р.п. Седельниково и ЭК–2/2001, № 66 – от М.Е. Балашовой 1938 г.р. из д. Соловьевка Седельниковского р-на). Оба варианта по содержанию связаны с боями за Севастополь, что видно из обращения матроса к девушке:

<…> Прощай, дорогая Маруся,

Вот скоро возьмем Севастополь родной,

С победой к тебе я вернуся.

Этими словами кончается один из текстов (ЭК–2/2001, № 66). Во втором тексте (ЭК–1/2001, № 62) сцена прощания дана в стиле жестокого романса:

<…> Уста его что-то шептали,

Два сердца сомкнуло как будто в одно,

И сразу дышать легче стало.

<…> Подали команду поднять якоря,

Свист боцмана резко раздался.

Он снял бескозырку, махнул ей рукой,

Она, как дитя, зарыдала <…>

После завершающего эту сцену монолога («Прощай, дорогая Маруся…») в том же варианте далее следуют известные слова из старой песни («Напрасно старушка ждет сына домой…»), а затем новые – о судьбе ее сына в настоящей войне:

А сын ее ранен, сидит за рулем,

Последняя кровь истекает.

Хотя в свое время исследователи считали органичным для подобных песен образ матери, видя в нем выражение протеста против войны15, оба варианта, на наш взгляд, лишены художественной целостности. Современные записи вновь демонстрирует несоответствие поэтики фольклорного жестокого романса героической теме.

Собственно фольклорный романс «Этот случай совсем был недавно» представлен в наших материалах двумя версиями. Ранее в местных вариантах зафиксирована версия с концовкой – с фронта возвращается действительно искалеченный воин16. В современных записях, сделанных в Большереченском и Тарском р-нах (МАГ–3/2003, №10 – от П.М. Гончарова 1922 г.р. и ЭК–10/2004, №49 – от Ермаковского хора), другая версия: вопреки сообщению самого воина он возвращается не калекой («руки, ноги обои целы») и с орденом на груди («орден Красного знамя сияет»). Очевидно, этот романс, как и подобные ему с темой испытания верности, мог возникнуть в конце войны или в первые послевоенные годы, когда «<…> воскресла традиция бродячих певцов» и «<…> инвалиды Великой Отечественной пели под гармошку романсы новой формации – про верность или измену оставшейся в тылу жены»17.

Четвертый тип песен, уже не военных лет, а о Великой Отечественной войне, – песни литературного происхождения или самодеятельных авторов. Они входят в репертуар современных исполнителей из числа пожилых людей и старшего поколения благодаря их участию в хоровых коллективах или через средства массовой информации. Назовем, например, такие песни, как: «Враги сожгли родную хату» (ЭК–3/2004, №1 – от В.Ф. Сильванович 1929 г.р.), «Вьюга» (ЭК–1/2003, №72 – от К.А. Качесовой и В.П. Строгановой), «Русская песня» (ЭК–4/2003, №5 – от В.Я. Балахниной 1929 г.р.), «Не будите, журавли, вдов России» (ЭК–6/2004, №241 – от группы женщин) и т.д. Перечень можно было бы продолжить. Такие песни в омской глубинке, где стали обычными радио и телевидение, а в районных центрах регулярно проводятся смотры и концерты художественной самодеятельности, именно в последние годы стали интенсивно входить в репертуар старшего поколения, утрачивая имена создателей, и самими исполнителями восприниматься как народные. При таком отношении оказывается возможным довольно свободное обращение исполнителей с авторскими текстами. Например, названная нами первой широко известная песня в записи от В.Ф. Сильванович выглядит так:

Враги сожгли родную хату,

Убили всю его семью.

Куда идти теперь солдату,

Кому нести печаль свою?

Пришел солдат в широко поле

На перекресток трех дорог.

Нашел солдат в широком поле

Травой заросший бугорок.

Вся [примечание исполнительницы. – Т.Л.].

Сокращение текста сделано в соответствии с логикой и художественным вкусом исполнительницы (или исполнителей). В таком виде песня сохраняет свой смысл, но доминантами выражения его стали образы поля и перекрестка, имеющие в фольклоре многозначное, в том числе и символическое, содержание. Несомненно, оно сохраняется в фольклорном сознании исполнителей. Попутно отметим тяготение исполнительниц к определенному кругу современных песен о Великой Отечественной войне – к песням лиро-драматического содержания.

В заключение можно сделать следующие общие выводы:

1. Песни Великой Отечественной войны продолжают жить в памяти и исполнительском репертуаре современников событий.

2. В новых записях выделяются четыре типа песен, по тематике относящихся к Великой Отечественной войне: 1) восходящие к традиционным солдатским песням; 2) песни гражданской войны, исполняемые применительно к событиям Великой Отечественной; 3) собственно песни Великой Отечественной войны, продолжающие жить в народной памяти; 4) песни о Великой Отечественной, вошедшие в репертуар исполнителей через художественную самодеятельность и современные СМИ.

3. Собранные в канун Великой Победы материалы отражают предпочтение исполнителей лиро-драматическим песням, в центре которых изображение индивидуальных судеб на фоне событий военного времени.

4. Сравнение ранее и вновь записанных вариантов позволяет отметить в качестве одной из общих тенденций фольклорного процесса усиление драматизма в изображении событий, связанных с Великой Отечественной, что, видимо, обусловлено современным осмыслением итогов войны.

5. Варьирование при устойчивости сюжетно-композиционной структуры текстов касается преимущественно языка произведений и носит творческий характер.

6. В языке песен заметно влияние местных говоров. В отдельных текстах обнаруживается авторский подход к решению темы.

7. В последние годы активизировался процесс влияния СМИ на формирование песенного репертуара пожилых людей и старшего поколения исполнителей. Заметно их внимание к песням литературного происхождения с последующим включением в репертуар, что свидетельствует о формировании у исполнителей эстетики нового типа, ранее не характерного для народной духовной культуры в целом и, в частности, для фольклора – искусства устного слова.

Что же касается других поколений исполнителей, то только от подростков из песен, относимых к Великой Отечественной войне, записана лишь одна – «На поле танки грохотали» (Эк–8/2001, №10 – от Р. Габдулиной 16 лет и Я. Семицкой 16 лет в Омском р-не; ЭК–5/2004, №37 – от Д. Крохоткина 17 лет в Тарском р-не). Есть свидетельства о знании песни фронтовиками, и поэтому ее вариант имеется в подборке текстов фольклора Великой Отечественной войны18.

Прообразом сходных песен о гибели танкиста, летчика или матроса Т.В. Поповой определена старая шахтерская песня о коногоне и названы переделки19. В.П. Аникиным рассмотрены некоторые из версий, в том числе и поздние, отмечен характер варьирования текстов20.

Кроме названных выше двух вариантов, других текстов из материалов архива ОмГПУ нам не известно. Приведем вариант, – более полный – для удобства пронумеровав куплеты:

1. На поле танки грохотали,

Солдаты шли в последний бой,

А молодого командира

Несли с пробитой головой.       2 раза


2. По танку вдарила болванка:

Прощай родимый экипаж!

Четыре трупа возле танка

Дополнят утренний пейзаж.   2 раза


3. Машина пламенем объята,

Вот-вот рванет боекомплект.

А жить так хочется, ребята,

А вылезать уж мочи нет.           2 раза


4. Нас извлекут из-под обломков,

Поднимут на руки каркас,

И залпы башенных орудий

В последний бой проводят нас.   2 раза


5. И полетят тут телеграммы

Родных и близких известить,

Что сын Ваш больше не вернется

И не приедет погостить.                           2 раза


6. В углу заплачет мать-старушка,

Смахнет слезу старик-отец.

А молодая не узнает,

Какой у парня был конец.         2 раза


7. И будет карточка пылиться

На полке пожелтевших книг:

В военной форме при погонах –

Теперь он больше не жених.          2 раза

Тексту предпослано пояснение одной из исполнительниц – Яны Семицкой: «Эта песня, наверное, народная, потому что ее все знают. Она не очень грустная, военная такая». Во втором варианте нет третьего, пятого, шестого и седьмого куплетов, начинающихся соответственно: «Машина пламенем объята…»; «И полетят тут телеграммы…»; «В углу заплачет мать-старушка…»; «И будет карточка пылиться…».

По сюжету и структуре нашему более полному варианту можно найти соответствия в текстах от раннего до последнего по времени записи или публикации21. Варьирование касается отдельных деталей. У нас: командир, а не лейтенант; вместо обращения к Наташе – к родному экипажу; слезу смахнет не просто отец, а старик-отец; карточка будет не валяться, а пылиться.

Куплету «По танку вдарила болванка» с выражениями «родимый экипаж» и «утренний пейзаж» нет соответствующего в ранней по времени публикации22. Именно этот куплет придает современному исполнению песни, ее звучанию оттенок иронии. Так своеобразно продолжает жить традиция фольклорной песни Великой Отечественной войны в молодежном репертуаре в наше время. У каждого поколения своя история, жизнь и свои песни.


Примечания

1 См.: Леонова Т.Г. Литературная жизнь в Омске в годы Великой Отечественной войны (1941–1945). Материалы к библиографии // Ученые записки Омского госпединститута. Вып. 17. – Омск, 1962.

2 Коровкин И.С. Народные песни в Западной Сибири // Омский альманах. Кн. 5. – Омск, 1945.

3 Народные песни Прииртышья / Сост. Т.Г. Леонова. – Новосибирск, 1969. В этом сборнике выделен раздел (см. с. 117–131), посвященный песенному фольклору Великой Отечественной войны и дающий самую полную на время издания подборку омских текстов. Во вступительной заметке к комментариям приводится перечень текстов архивных записей песен, не вошедших в сборник (см. с. 160–161).

4 Леонова Т.Г. Песенный фольклор Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. (По омским материалам) // Статьи о фольклоре и литературе. – Омск, 1996. – С. 16–25. См. доп. ее же публикацию в кн.: Народная культура Муромцевского района. – М., 2000. – С. 203–206; Аркин Е.Я. Народная песня Великой Отечественной войны // Народная культура Сибири. – Омск, 2001. – С. 276–279.

5 Возраст исполнителя частично представлен в комментариях к текстам. См.: Народные песни Прииртышья… – С. 161–162.

6 Палашенков А.Ф.Песни советской девушки в дни Великой Отечественной войны. – Омск, 1943. – С. 2.

7 См. перечни песен: Народные песни Прииртышья… – С. 161; Леонова Т.Г. Обзор материалов фольклорных экспедиций Омского пединститута за 20 лет // Фольклор и литература Сибири. – Омск, 1974. – С. 96–97.

8 Леонова Т.Г. Обзор материалов… – С. 95–96.

9 Русский фольклор Великой Отечественной войны / Отв. ред. В.Е. Гусев. – М.; Л., 1964. – С. 51–56.

10 См.: Леонова Т.Г. Пути развития советской народной песни // Роль фольклора в коммунистическом воспитании. – Улан-Удэ, 1967. – С. 120; Народные песни Прииртышья… – С. 117–118; Попова Т.В. О песнях наших дней. – М., 1969. – С. 128; Потявин В.М. Современные русские народные песни. – Кемерово, 1976. – С. 77–78; Героическая поэзия гражданской войны в Сибири / Сост., вступ. ст. и примеч. Л.Е. Элиасова. – Новосибирск, 1982. – С. 307.

11 Русские народные песни / Вступ. ст., сост. и примеч. А.М. Новиковой. – М., 1957. – С. 603–604, 693; Леонова Т.Г. Пути развития… – С. 121; Народные песни Прииртышья… – С. 161; Героическая поэзия… – С. 208–209, 302.

12 Попова Т.В. О песнях наших дней… – С. 209–211.

13 Рудь Ю.Песни Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. (По материалам Омской области) // Сборник студенческих работ. Вып. 5. – Вологда, 1967. – С. 17–18; Аркин Е.Я. Народная песня… – С. 278; Народная культура Муромцевского района… – С. 204.

14 Русские народные песни… – С. 602–603, 605, 615, 693–695; Русский фольклор Великой Отечественной войны... – С. 122–125; Песни и романсы русских поэтов / Вступ. статья, подгот. текстов и примеч. В.Е. Гусева. – Л., 1965. – С. 936–939, 1072; Русский советский фольклор. Антология. – Л., 1967. – С. 115–117, 175–176.

15 Русский фольклор Великой Отечественной войны... – С. 124.

16 Народная культура Муромцевского района… – С. 205.

17 Костюхин Е.А. Лекции по русскому фольклору. – М., 2004. – С. 279.

18 См.: Русский советский фольклор… – С. 119–120, 176.

19 Попова Т.В.О песнях… – С. 273–274.

20 Аникин В.П. Русское народное творчество. – М., 2001. – С. 671–673.

21 См.: Русский советский фольклор… – С. 119–120; За советскую Родину, за родной огонек… – Курган, 2005. – С. 46.

22 Русский советский фольклор… – С. 119.

    

Вернуться к содержанию >>>


© Сибирский филиал Института наследия. Омск, 2014-2024
Создание и сопровождение: Центр Интернет ОмГУ