К.Э. Разлогов

МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ ОСНОВАНИЯ КУЛЬТУРОЛОГИИ*

Культурология как наука возникла на стыке научных и практических интересов – изучения культуры, которая нас окружает, «живой культуры», носителем которой является каждый из нас.

B XX в. был ознаменован своеобразной «сменой парадигм» в системе культуры – и отечественной, и мировой. В течение прошлого столетия происходило изменение базовых функций того, что общество называет культурой и искусством. Это привело к переходу от классической просветительской культуры к господству компенсаторно-развлекательных функций, носителем которых

явилась культура массовая. Одним из главных механизмов такой трансформации явилось то, что в сфере культуры и коммуникации, распространения информации, в том числе и художественной, ведущая роль от письменного, печатного слова перешла к экрану. Вся современная культура отмечена приматом аудиовизуальной, звукозрительной коммуникации. Письменное слово отходит на второй план, хотя и сохраняет свое значение.

Этот переход от просветительской к компенсаторно-развлекательной модели у нас в России обладал некоторой спецификой. Он просматривался исключительно в сфере культурологической. До поры до времени он был менее очевиден в области экономики, где говорили об индустриальном и постиндустриальном обществе. В сфере социологии ключевым термином стала модернизация. Историческая наука по традиции мыслилась преимущественно как история событий и деятелей, описание смены общественных формаций под воздействием классовой борьбы, как того требовала официальная марксистская доктрина.

Перелом в культуре развивался параллельно метаморфозам в науках о культуре и формированию культурологии.

В России сам термин «культурология» приобрел право на существование тогда, когда закрыли кафедры, связанные с историческим материализмом и научным коммунизмом. Долго думали, как их назвать, и в итоге решили назвать кафедрами культурологии. В России была своя собственная научная школа культурологии, представленная такими титанами мысли и творчества, как С.М. Эйзенштейн или М.М. Бахтин.

Ключевые вопросы при этом оставались открытыми:

• Что понимать под культурологией?

• Существует ли культурология как самостоятельная научная дисциплина?

• Есть ли у нее своя методология?

На протяжении последних 10 лет идут дискуссии по этому поводу.

Культурология, как всякая новая дисциплина, базируется на существовавших ранее науках. Напомню, что в ранних работах Питирима Сорокина, где полемически отстаивается существование социологии, все ученые, которых он причислял к первым социологам в России, были историками. Они работали на исторических факультетах, читали исторические курсы лекций. Историки современности сформировали науку социологию.

Если рассматривать подходы к культуре в различных науках, легко убедиться, что культурология сформировалась на пересечении нескольких научных подходов и исторически сложившихся методологических инструментариев.

Первый исток культурологии – философия культуры. Философия культуры имела особое значение для того, чтобы культурология могла рассматриваться как чисто гуманитарная наука. Главная проблема здесь – отношение человека и вечных проблем: «я и мир», «я и Бог», «я и мироздание». И, таким образом, с точки зрения культуры – «я и культура». В этом смысле философия культуры является одним из истоков культурологии. Однако, если мы посмотрим на философию XX в., то увидим, что философы за последние сто лет отошли от традиционных проблем философии в сторону культурологии. Связано это, в первую очередь, со структуралистскими тенденциями в философии и с постструктуралистским ее этапом. Мишель Фуко по содержанию своих работ не столько философ, сколько культуролог. Философ и филолог Ролан Барт также скорее культуролог. Вся экзистенциалистская традиция в философии сдвигала философскую проблематику в сторону культурологии.

Аналогичная ситуация складывалась и в истории культуры, и в истории в целом. Нынешние учебники по культурологии в большинстве представляют собой краткое изложение истории мировой культуры. Конечно, история культуры – и составная часть, и материал для культурологии. Однако культурная революция в истории произошла в области методологии на совершенно другом материале. Школа «Анналов» исходила из того, что история не есть только история деятелей и событий. Это также – и в первую очередь – анализ формирования и эволюции нравов, традиций и обычаев, история повседневной жизни. Эта тенденция нашла ограниченную поддержку у ряда отечественных историков (см. труды Г.С. Кнабе по Древней Греции и Риму, А.Я, Гуревича по европейскому Средневековью и др.).

Эту группу историков нередко упрекают в том, что они пишут о том, чего не знают и не могут знать: как жили «простые» люди, как они друг с другом соотносились, как пересекались их судьбы в то далекое время. Тем не менее авторы этой школы, реконструируя быт далеких времен, в корне меняют наше представление об истории, сближаясь с ее художественными интерпретациями.

Таким образом, с одной стороны, из истории культуры выделилась культурология, с другой – вся история повернулась в сторону исторической культурологии.

В рамках исторической науки существуют отрасли, которые наиболее тесно связаны с культурологией. Это – этнология и этнография, которые занимаются культурами прошлого как целостным явлением, обладающим своей спецификой и автономной значимостью. По отношению к прошлому историки поняли, что есть разные культуры, как пересекающиеся, так и нет. В этом смысле этнография и этнология – наиболее близкие предки современной культурологии.

Следующая наука, которая дает толчок культурологии, – социология. В формировании культурологии и социологии есть много общего. Социология, занимающаяся современным обществом, изучает и культурные процессы. Произошло вторжение методик социологии в такую хрупкую сферу, как культура, – социальные опросы и т. д. На стыке этнографии и социологии сформировалась новая научная дисциплина, право на существование которой отстаивал В.А. Тишков (Институт этнологии и антропологии РАН), – социальная и культурная антропология. Для людей старшего поколения антропология – часть медицинской науки. Все, что касается физических параметров человека, называлось антропологией. Более широкая, близкая к западной трактовка в нашей научной традиции развивалась на стыке биологии и философии. Созданный И.Т. Фроловым Институт человека должен был бы называться институтом антропологии в новом ее значении. Социальная и культурная антропология – один из источников того, что стало культурологией.

Культурология сформировалась в сфере гуманитарных наук не на пустом месте. Когда главным средством коммуникации являлось печатное слово, роль культурологии играла филология (наука о литературе и языке). Именно филология и была культурологией минувших столетий. На базе филологии развивалась культурология и в России. Именно здесь мы обнаружим корни «толстых», литературно-публицистических журналов, где публиковались и художественные произведения, и работы о современной жизни, которые не были и не считались собственно научными, но рассматривали реальность с точки зрения, которая сегодня может быть названа культурологической.

На базе филологии (в первую очередь, структурной и прикладной лингвистики) сформировалась в 60-е гг. прошлого столетия новая научная дисциплина семиотика – общая теория знаков и знаковых систем. По сути своей она выходила за рамки устно-письменного языка. С точки зрения семиотики, «естественный» язык, на котором мы говорим и пишем, – лишь одна из систем, которыми пользуется человек. Существует ряд других знаковых систем, которые и изучаются семиотикой. Семиотика, выйдя за рамки языкознания, обозначила ту территорию, которая будет завоевана культурологией.

Среди источников и составных частей культурологии особое место занимает искусствоведение. С точки зрения семиотики, искусствоведение, как и литературоведение (и в отличие от языкознания), изучает так называемые вторичные моделирующие системы, т. е. оно касается изобразительного и звукового ряда, в том числе музыки, театральных действий, скульптуры и архитектуры, произведений экрана, которые выходят за пределы естественного языка, пользуются другими знаковыми системами, называемыми «языками» лишь условно, по аналогии. Эти иные системы рассматриваются искусствоведением преимущественно с художественной точки зрения, не уделяя особого внимания тем коммуникативным функциям, которые по-прежнему составляли прерогативу естественного языка, книжной культуры, письменного слова и т. д. В этом смысле искусствоведение предвещало появление культурологии, но не могло играть здесь ту базовую, фундаментальную роль, которая была сформирована филологией.

Таким образом, можно назвать три блока, которые лежали у истоков культурологии и способствовали ее формированию: это исторические и социальные (общественные) науки, и гуманитарные дисциплины (к последним можно отнести и философию, и филологию, и искусствоведение). В этом синкретизме кроется одна из трудностей ее самоопределения.

Какая же методология может соединить принципы этих наук в единое целое? В каких условиях сформировалась культурология и почему? Рассматривая становление культурологии в связи с процессами в современной культуре, мы видим, что формирование ее не столь случайно, как кажется на первый взгляд.

В культурологии как самостоятельной науке не было потребности и необходимости, пока в обществе безраздельно господствовало представление о Культуре в единственном числе и соответственно о единой культурной вертикали. Это значит, есть одна общечеловеческая культура биологического вида Homo sapiens. К ней мы приобщаемся в процессе социализации и образования. Организована эту культура вертикально и иерархически. В вершине неизбежно оказывается Бог (даже если общество объявляет себя атеистическим). Далее стоят жрецы культа (священники или секретари ЦК КПСС), которые формируют идеологию, далее – университетские преподаватели, которые распространяют жреческие учения, далее – интеллигенция, а затем – масса людей, приближающихся к идеалу путем систематического самообразования и самосовершенствования, людей «культурных».

В соответствии с этими представлениями, до сих пор лежащими в основе не только системы образования, но и общественного сознания «белого человека», центр мировой культуры прочно обосновался в Европе под эгидой христианской Троицы. Запад распространяет эту культуру по всему оставшемуся миру самыми разными методами, от крестовых походов и обращения в христианство до колонизации туземцев и бомбардировок «некультурных народов», не уважающих права человека. Таким образом, все люди делятся на очень культурных, приближающихся к этому идеалу и некультурных. Последние, в свою очередь, подразделяются на живущих рядом с теми, кто культурен, на недостаточно образованных, приобщенных к культуре и всех прочих. В рамках этой иерархической модели огромное количество народов вообще не культурны – туземцы, аборигены и т. д. Таким образом, признается единство планетарной культуры, построенной на общечеловеческих ценностях и оценочное отношение к степени приобщенности того или иного человека к этой культуре. Ведь есть некультурные люди (подростки, соседи, иностранцы из экзотических стран), которые остались у подножия вертикали.

XX в. стал свидетелем распада «культурной вертикали». Выяснилось, что есть множество культур и эти культуры равноправны. Они не хуже и не лучше, они просто другие. Другие люди характеризуются другими нравами, обычаями, традициями. Практика мировых войн XX в. сделала контакты между культурами обыденной вещью по принципу – «убей соседнюю культуру». Обнаружилось, что нет единой евроцентристской вертикали, по которой все делятся на культурных и некультурных, а есть множество культур, каждая из которых может выстроить свою маленькую вертикаль. Те люди, которых мы называем некультурными, – на самом деле представители другой культуры (будь то демографической или этнической).

В свое время была в моде концепция «опережающих групп», разработанная Институтом искусствознания. Ее адепты пытались социологическими методами измерить «продвинутость» различных групп населения. Методика их исследования состоит в том, что эксперты составляют список писателей, композиторов, художников и их произведений, которые должны быть известны «культурному человеку». Затем проводится социологический опрос и его результаты ранжируются по возрасту, имущественному положению, социальному статусу и т. д. Один из наиболее нашумевших и шокирующих итогов исследования выявил, что из произведений изобразительного искусства люди моложе 18 лет знали только два – «Бурлаки на Волге» (по иллюстрации в школьном учебнике) и «Мишка в сосновом бору» (картина на обертке конфеты). При этом предполагалось, что, чем выше осведомленность человека в области искусств, тем он более образован, культурен, продвинут, социально активен.

Если вообразить, что первоначальную анкету создали бы подростки, перечислив певцов, героев молодежных передач, звезд кино и спорта, и провели бы опрос докторов искусствоведения, то они пришли бы к аналогичным выводам о полной «некультурности» научной элиты. Дело в том, что эти две культуры – «пионеров» и «пенсионеров» – почти не пересекаются, но это не значит, что одни более, а другие менее развиты. Просто это два разных типа культур, которые определяются не только возрастными особенностями, но и причастностью одного слоя к массовой культуре, а другого – к культуре «элитарной», для образованных.

После кризиса евроцентризма и дифференциации культур ключевой точкой развития общественных представлений стало формирование концепции ЮНЕСКО. В документах этой международной организации термин «культура» использовался исключительно во множественном числе. По-русски сказать «культуры» до сих пор трудно. А ведь каждая освободившаяся от колониальной зависимости страна претендовала на культурную самобытность. В странах Африки, Латинской Америки, Азии не только каждое государство, но и каждое племя претендовало на свою культуру, свои язык, нравы, обычаи, традиции. В результате подверглась эрозии идея единой, обязательной для всех культуры. Единая общечеловеческая культура не может быть рассмотрена извне. Остается лишь философский анализ по уже упоминавшемуся принципу «я и культура» или «человек в культуре». Исследованию могли быть подвергнуты конкретные проявления культуры (тексты и памятники), культуры прошлого (этнология) или островки разнообразия (языки). Если же культур множество, то они могут быть рассмотрены и сопоставлены с точки зрения научной методологии. Оставалось только эту методологию разработать.

Само понимание культурологии возникло тогда, когда люди обнаружили, что другие культуры существуют не только в иноположенных (исторически или географически) обществах, но и «здесь и теперь». Ранее в соответствии с традицией наши современники делились на более или менее культурных. Разница между ними была лишь в том, что одни знали, кто такой Станиславский, и умели повязывать галстук, а другие – нет.

В 1950-е гг. в Великобритании первые культурологи обнаружили, что культуру английского рабочего класса следует рассматривать не как «недокультуру», а как другую культуру. Кстати говоря, первой обратила на это внимание марксистская наука, в особенности набившая оскомину студентам советского периода «ленинская теория двух культур», согласно которой в каждой национальной культуре есть культура прогрессивная и есть реакционная: с одной стороны – культура рабочего класса, которая ведет вперед, с другой – культура буржуазии, которая тянет назад. Это была первая ласточка множественности культур внутри одного общества. На самом деле в современном обществе таких культур десятки и сотни, и каждая характеризуется своими нравами, обычаями и традициями.

Каждая социальная группа имеет право на культурную самобытность (идентичность). Есть культурные сообщества по этническим признакам или религиозным принципам, сексуальной ориентации, по полу, возрасту, образованию, профессии и т. д. Замечу попутно, что в зарубежной и русской научной литературе термины «национальный» и «этнический» понимаются по-разному. То, что мы называем национальностью, в западной литературе называют этничностью, гражданство для нас – для них национальность.

Таким образом, культурные сообщества, если начинать дифференцировать разные компоненты культур, оказываются очень разнообразными. И культурные меньшинства нередко меняются местами с культурным большинством. В нашей стране это распространено на национальном уровне: к примеру, татары – меньшинство в России и большинство – в Татарстане, хотя большая часть татар проживает за пределами своей республики.

Таким образом, распад представления о единой культуре привел к тому, что английские ученые задумались о существовании самостоятельной сферы знаний. Английская школа культурологии построена на понимании самостоятельной ценности культурного своеобразия групп людей из разных слоев общества.

Американская традиция в культурологии сложилась на базе социальной и культурной антропологии и основана на применении методов этнологии и этнографии к современной культуре. Это связано с тем, что американская культура – это культура разных этнических групп, каждая из них на каком-то уровне влилась в единую американскую культуру, но на каком-то сохраняет свои специфические черты и традиции. В Америке кварталы в крупных городах, населенные людьми одной национальности, приехавшими из определенного региона, сохраняют свои особенности. Культура при этом дольше сохраняет свою самобытность, так как она в наименьшей степени подвержена законодательному регулированию. В реальности этот процесс регулируется путем вытеснения из какого-то района города людей, которые придерживаются других обычаев.

Формирование английской и американской школ культурологии (Cultural Studies) приходится на 1950-е гг. Оно шло параллельно, но в каждой стране на своем национальном основании.

В немецком языке есть термин Kulturforschung, который прямо переводится на русский как культурология. Если англоязычные исследователи исходили из этнологии и социологии, то немецкая школа культурологии в духе национальной традиции более базируется на философских основах.

Во французском языке нет слова, соответствующего «культурологии». Вместе с тем французская школа культурологии безусловно существует и пользуется значительным влиянием в мировой науке. Помимо уже упоминавшей школы «Анналов», это в первую очередь французский структурализм и постструктурализм (К. Леви-Стросс, Р. Барт, Ж. Деррида).

Российская наука испытала на себе «нашествие» культурологии в систему образования. У нас есть и другая, более давняя и почтенная традиция, связанная с ленинградской «формальной школой», с тартуской семиотикой, с именами М.М. Бахтина, Вяч. Вс. Иванова, Ю.М. Лотмана, Е.М. Мелетинского, В.Н. Топорова, которые соединяли в своих трудах гуманитарные традиции филологии и философии. Об историках повседневности я уже упоминал. Один из главных памятников культурологической мысли советского периода – энциклопедия «Мифы народов мира». Все эти исследователи и исследования сформировали научную школу отечественной культурологии.

Большая международная группа культурологов работала и работает в области художественного вымысла. Главная фигура здесь – У. Эко, итальянец, который начинал в русле структуралистского мышления, вклинивая художественные элементы в научное творчество. То же касается и С. Эйзенштейна, и представителей упомянутой выше ленинградской школы (Ю. Тынянов, В, Шкловский), которые соединяли в одном лице и исследователей, и практиков искусства. Глубоко закономерно, что здесь мы в первую очередь имеем дело с представителями экранной культуры.

Таким образом, вся совокупность культурологических дисциплин вырастает в результате социокультурных трансформаций в XX в., трансформаций, которые заставляют переосмыслить и само понимание культуры, и принципы взаимодействия между различными культурами, их компонентами и самими культурными сообществами.