Р.Ю. Дубашинский

«ПОРОГ» КАК ЯВНЫЙ И СКРЫТЫЙ СИМВОЛ И ЕГО СТРУКТУРНОЕ СМЫСЛО-СОДЕРЖАТЕЛЬНОЕ НАПОЛНЕНИЕ В ПРИТЧЕ О БЛУДНОМ СЫНЕ

В жизни каждого человека случаются переломные моменты. Одним из таких переломных моментов можно считать переход во взрослую жизнь. Женитьба или выход замуж, переезд на новое место жительства, потеря близкого человека… Список можно продолжать. Часто переломный момент связан с кризисной ситуацией, в которую человек попадает либо по своей воле, либо в силу тех или иных обстоятельств. Выход из положения, если человеку удаётся его найти, означает своего рода преступление порога и переход на качественно новый уровень жизни.

Притча – один из тех жанров, произведения которого поднимают философско-психологические пласты бытия человека и дают философские ответы на жизненные проблемы, содействуют гармонизации отношений в обществе, между человеком и природой, наконец, содействуют единениювсех жизненных начал в каждом отдельном индивидууме.

Выделяя сущностные признаки притчи, которые во все времена будут оставаться нерушимыми и являться показателями жанровой основы (и в то же время фундаментом содержания), в числе первых из них следует назвать архетипичность. За архетипичностью стоят первичные, исконные смыслы, которые осознаются благодаря своей коммуникативности каждым индивидом и последующими поколениями.

Каждый идёт своей дорогой жизни, но путь спасения через веру и уверенность представляется магистральным. Это ведущая идея библейских притч. Вместе с тем она не исключает наличия других идейно-содержательных аспектов. Ведь неисчерпаемость содержания («невозможность окончательного смысла»¹, – по тонкому замечанию Д. Давыдова) является одной из главных особенностей жанра притчи.

Существует много исследований библейских текстов, в том числе притч. Повествование о блудном сыне является хорошо известной христианской притчей. Цель нашего исследования – выявление глубинных уровней её содержания. Одним из таких уровней является уровень порога.

Символика притчи всегда глубока, её содержание неисчерпаемо. Как правило, в библейской притче представлен ряд явных и скрытых смысло-содержательных уровней. «Порог» является тем символом, который вербально не представлен в притче о блудном сыне, но явное присутствие этого образа ощущается на протяжении всего текста. В её структурном ядре он является одной из ключевых смысло-содержательных составляющих.

Вспомним, как начинается притча:

«…У некоторого человека было два сына;

И сказал младший из них отцу: «отче! дай мне следующую мне часть имения». И отец разделил им имение»² [Лк. 15:11–12].

В этой истории (как, впрочем, и в других притчах Христа) дается жизненная ситуация, которая является средством построения определенной модели (поведенческой, мировоззренческой, коммуникативной, философской и т.д.). Здесь действует принцип минимализма (и это является особенностью устной классической притчи): подробные описания, детализация, конкретика остаются в стороне. Есть архетипическая схема³, наполнение определенным содержанием и реализация которой могут иметь место в жизни любого человека:

Нам неизвестно, при каких обстоятельствах младший сын потребовал у отца свою часть имения. Но всё же его уход из отчего дома видится закономерным. Его не удовлетворял традиционный уклад жизни. Чтобы вернуться в свою землю, в родной дом, он должен был пройти через ряд испытаний⁴, пропустить всё через душу и сознание, в результате чего родился бы импульс, который подтолкнул бы его сделать закономерный выбор. В 13 стихе читаем:

«По прошествии немногих дней младший сын, собрав всё, пошел в дальнюю сторону и там расточил имение свое, живя распутно» [Лк. 15:13].

Выходит, младшему сыну нужны были деньги исключительно для распутной жизни? Таким был его выбор? Вполне возможно, что он ушёл, но в полной мере сам не осознавал, куда и зачем. Он просто хотел иной жизни. Однако мы не знаем, что произошло в те «немногие дни», которые предшествовали его уходу. Не знаем также, чем он занимался до разделения имения. Но определенно можно сказать: решение принято (хотя также неясно, в каком психическом состоянии, осознанно или неосознанно), произошел переход на новый жизненный этап адаптации.

Расточительство может иметь определенный смысл, когда есть прибыль, покрывающая расходы. Прибыли в данный момент младший сын не имел. По простой причине: он не работал.

Прося денег, сын, безусловно, мог моделировать своё будущее поведение. Однако он не мог смоделировать того состояния, в котором он окажется после того, когда деньги закончатся. Для него это была абсолютно новая, до этого не изведанная грань жизни. Он оказался в поистине экстремальной ситуации (конечно, экстремальная ситуация в те времена и сегодня – это две большие разницы; мы будем условно считать, что они в чём-то схожи), к которой не был подготовлен, модели поведения в которой у него не было. «Естественно, что психика, осознав ситуацию как экстремальную, дает организму команду готовиться к бою»⁴. Блудный сын ищет выход.

Адаптация посредством расточительства стала для младшего сына своего рода переходным этапом, проверкой на прочность. Она представляется испытанием, посланным ему свыше. Расточив имение, он так или иначе перейдет в новое «жизненное измерение». Ему нужно будет искать выход из критической ситуации, искать другой путь приспособления. И это уже будет качественно иная форма адаптации – адаптация при помощи трудовой деятельности. 14–16 стихи:

«Когда же он прожил всё, настал великий голод в той стране, и он начал нуждаться;

И пошел, пристал к одному из жителей страны той, а тот послал его на поля свои пасти свиней;

И он рад был наполнить чрево свое рожками, которые ели свиньи, но никто не давал ему» [Лк. 15:14–16].

Понятно, что блудный сын вынужден был мобилизовать все свои силы на то, чтобы выйти из сложившегося положения. Мало того, что он остался без средств к существованию, так еще и настал голод, что ещё больше усугубило его и без того плачевное положение. Он ищет работу на чужой⁵ земле, находит её. Но из-за голода он, возможно, даже не проработал и дня. Понятно, что за свою работу в условиях бедствия он не получил бы ни денег, ни, как выясняется, еды, даже в виде рожков для свиней. Для блудного сына, можно сказать, ситуация получилась вдвойне экстремальной. Происходит своеобразное наложение экстремальности положения блудного сына на экстремальность ситуации, в которой оказались жители той страны.

Близился очередной рубеж, состояние дел становилось действительно критическим. И тогда его сознание прояснилось (думается, до этого он жил в ином, параллельном, мире):

«Придя же в себя, сказал: «сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода!

Встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою

И уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих» [Лк. 15:17–19].

«Нужно принять ситуацию, почувствовать ее, слиться с ней. Когда появляется ощущение, что ты не сам действуешь, а как будто что-то идет через тебя»⁶, – пишет в своей книге «Психологическая адаптация к экстремальным ситуациям» В.В. Антипов. Можно сказать, именно это «что-то» и прояснило сознание парня, направило его в сторону принятия твёрдого решения вернуться.

One can revive arriving at the lowest point of fall. Arriving at this verge, the younger son begins to comprehend the situation and understand that the native land, his home can give him a chance of salvation.

Человек может возродиться, дойдя до самой нижней точки падения. Дойдя до этой границы, младший сын начинает переосмысливать ситуацию и понимать то, что родная земля (отчий дом) может дать шанс на спасение. Он прекрасно понимал, что спасение он мог найти только у своих. Не у своего соседа, приятеля или друга, а в своей семье, у родных людей, прежде всего у отца. Сосед или друг мог принять его только в том случае, если его принял бы его отец, его род. Сын делает ставку именно на дарование (или всё же прощение?) греха (или всё же проступка?) отцом как самым близким человеком. Здесь уже не приходится думать о социальном статусе. Он готов опуститься по социальной лестнице, унизиться до уровня раба, только бы отец принял его, простил. Он знал характер отца, и это, видимо, также могло вселять надежду на благополучное разрешение ситуации.

Сын, как видим, осознал свой грех, свою вину перед отцом и раскаялся. Решение вернуться, с одной стороны, было мгновенным, с другой – продуманным, взвешенным, рациональным. Блудный сын возвращается к своим. Возвращается – и это примечательно – лелея надежду и веру в то, что его примут:

«Встал и пошел к отцу своему. И когда он был еще далеко, увидел его отец его и сжалился; и, побежав, пал ему на шею и целовал его.

Сын же сказал ему: «отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим».

А отец сказал рабам своим: «принесите лучшую одежду и оденьте его, и дайте перстень на руку его и обувь на ноги;

И приведите откормленного теленка, и заколите: станем есть и веселиться!

Ибо этот сын мой был мертв и ожил, пропадал и нашелся» [Лк. 15:20–24].

Младший сын возвращается, но не на белом коне. Но самое важное то, что он вернулся⁷. Отец его принимает, несмотря на то, что сын не оправдал надежд, которые он, возможно, на него возлагал. Иисус Христос не описывает эмоции младшего сына, показывает только неимоверную радость отца. Для отца все дети равны, он стоит над обоими сыновьями. Перстень является свидетельством того, что блудного сына приняли в своём доме, в этом мире. Момент возвращения и принятия, видимо, здесь является главным. Можно оставить отчий дом, но никогда не поздно вернуться.

Происходит своеобразная метаморфоза, наполненная символичным смыслом. Младший сын перевоплотился, облачился в новые одежды для новой жизни. «Был мёртв» – это предыдущая жизнь; «ожил» означает, что он вернулся в новом качестве и с новыми качествами.

Интересная деталь-противопоставление (антитеза является самой распространенной стилистической фигурой как в данной притче, так и в жанре в целом): в то время как отец встречал вернувшегося сына, который расточил имение и ни с чем вернулся домой, старший сын был на поле, т.е. работал. Он также возвращается, подходя к дому, слышит пение и ликование, узнает от слуги весть о брате. Ключевой момент: отец выходит из дома и приглашает сына разделить радость о вернувшемся брате. Но в ответ слышит следующее:

«…Вот, я столько лет служу тебе и никогда не преступал приказания твоего, но ты никогда не дал мне и козлёнка, чтобы мне повеселиться с друзьями моими;

А когда этот сын твой, расточивший имение своё с блудницами, пришел, ты заколол для него откормленного теленка».

Он же сказал ему: «сын мой! ты всегда со мною, и всё мое твое;

А о том надобно было радоваться и веселиться, что брат твой сей был мертв, и ожил, пропадал, и нашелся» [Лк. 15:29–32].

Пороговость ситуации (в прямом и переносном смыслах) показательна и символична: радость в доме и огорчение перед порогом⁸.

Старший сын не спешит переступить порог. Вероятно, это говорит о том, что между братьями отсутствовала эмоционально-психологическая близость или, по крайней мере, она была очень слабой. Это, в свою очередь, могло приводить к различного рода конфронтациям. Нельзя исключать и того, что, возможно, в семье были очень слабые внутрисемейные связи. Нам ничего неизвестно и о степени родства братьев, что также могло влиять на их взаимоотношения.

Старший сын не хочет войти, но ведь он не знает, что на самом деле происходит в доме. А может, брат там ничего не ест и не пьёт! Действительно, веселье было инициативой отца, вернувшемуся сыну оно было не нужно. Можно предположить, что старший сын рассердился на отца, не понял его. С его точки зрения поступок отца выглядел по меньшей мере безумием. Отец поступил наперекор всем законам привычной человеческой логики. Можно также допустить, что старшему сыну стало жалко откормленного телёнка, которого, вполне возможно, вырастил именно он. Откормленный телёнок принёс бы потомство, а следовательно – прибыль⁹.

Откормленный теленок становится или может стать, по существу, воплощением яблока раздора. Младший сын, по всей видимости, остается дома. По крайней мере, пока. Но он ведь не гулять вернулся. Человек нашёлся для новой жизни. И не исключено, что старший сын почувствовал рождение нового качества в своём брате, рождение нового человека. Возможно, он уже видел в брате своего соперника по жизнедеятельности. Его брат будет работать, но понятно, что не слугой и не пастухом. Старое осталось в прошлом, сейчас – новое качество, которое он будет стремиться реализовать.

Старший сын является воплощением старого, традиционного уклада жизни. Младший же сын представляет новый мир. В этой связи порог видится символом столкновения старого (традиционного) и нового.

Старший сын не желает менять свой мир. Ему не нужны кардинальные изменения. Переступить порог для него означает принять новый мир, в котором он своё существование не видит, не мыслит и не представляет. Здесь явно прослеживаются две модели развития общества: эволюционная, воплощением которой является старший брат, и «революционная», которую представляет младший.

По существу, уход младшего сына из дома знаменует «начало конца», является предвестником надвигающегося распада традиционной культуры, традиционного уклада, образа жизни. Он отправился за новыми знаниями. Для того чтобы уже в последующем, по возвращении в отчий дом, наладить новую жизнь. Приобретённый жизненный опыт должен вскоре изменить его взгляд на окружающий мир. Он изменит образ жизни, а это изменение, в свою очередь, будет влиять на изменения в окружающем мире.

Мы не знаем, переступил старший сын порог или нет. Мы можем только предполагать, как сложатся взаимоотношения двух братьев, какова будет их дальнейшая судьба. В этой связи можно сказать, что притча заканчивается многоточием.

Младшему сыну, несмотря на возвращение к своему, предстоит нелегкий период адаптации. Ему нужно будет адаптироваться прежде всего психологически. Приспособиться к жизни на новом уровне. Но он приобрёл бесценный опыт. Опыт негативный. Но даже негативный опыт познания, как свидетельствует притча, может иметь свою положительную сторону.

Конечно, есть законы жизни, но не может быть прописанных пошаговых рецептов, как нужно жить. Всё зависит от тебя самого. Впереди блудного сына ожидала новая история жизни. И нет сомнения, что в этом новом, созданном им, он сможет найти себя. Залогом этого служит его возвращение.

Преодоление пороговых состояний так или иначе включает в действие адаптационный механизм к изменившимся условиям и в изменившихся условиях. Каждая стадия приспособления имеет свои особенности. Сумеет ли человек адаптироваться к чему-то или кому-то, зависит от многих факторов, среди которых первостепенное значение, надо полагать, имеют психология личности и влияние обстоятельств. Порой в силу тех или иных обстоятельств на долю человека выпадают испытания, которые могут коренным образом изменить его жизнь, его отношение к жизни, его степень адаптации, как это произошло с героем евангельской притчи – блудным сыном. «Притча о блудном сыне» свидетельствует: если ты сам загнал себя в критическую ситуацию, то должен сам искать из неё выход. Блудный сын сумел найти верный путь, сумел противостоять – и был за это вознагражден.

Примечания

¹ Кукулин И. «И говорил с ними...»:три интервью о возрождении жанра притчи в современной литературе[Электронный ресурс] // «Вавилон» ‒ издательский проект: [сайт]. URL: http://www.vavilon.ru/textonly/issue2/parables.htm (дата обращения 23.07.2014).

² Сюжет о блудном сыне, по всей видимости, является архетипичным, и существовал в дохристианские времена. А.В. Чернов отмечает, что архетип блудного сына является изначальным и определяющим, см.: Чернов А.В. Архетип «блудного сына» в русской литературе ХIХ века. Евангельский текст в русской литературе XVIII–XX веков. ‒ Петрозаводск, 1994. ‒ С. 152.Великая заслуга Иисуса Христа в том, что он этот сюжет наполнил  глубоким живым содержанием и смыслом.

³ Древность сюжета проявляется и в сходстве с развитием сюжета в волшебных сказках. Мотив путешествия характерен как для сказки, так и для данной притчи.

⁴ Необходимо отметить, что противопоставление «Свой – Чужой» во время формирования притчи как жанра являлось фундаментальной составляющей в плане организации её формы и содержания. «Названное противопоставление, – пишет Ю.С. Степанов, – уходит корнями в глубокие принципы организации дочеловеческого, животного мира», см.: Степанов Ю.С. «Свои» и «Чужие».Константы: словарь русской культуры.‒ М.: Академический Проект, 2001. ‒ С. 132. «Оно пронизывает всю культуру и является одним из главных концептов всякого коллективного, массового, народного, национального мироощущения… Принцип «Свои» – «Чужие» разделяет семьи – нас и наших соседей, роды и кланы более архаичных обществ, религиозные секты, сексуальные меньшинства, и т.д. И уже вполне концептуально и концептуализованно он отличает «свой народ» от «не своего», «другого», «чужого», см.: Степанов Ю.С. «Свои» и «Чужие».Константы: словарь русской культуры.‒ М.: Академический Проект, 2001. ‒ С. 126.

⁵ Степанов Ю.С. «Свои» и «Чужие».Константы: словарь русской культуры. ‒ М.: Академический Проект, 2001. ‒ С. 126–143.

⁶ Cirlot J.E. (Ed.) A dictionary of symbols. ‒ Mineola; New York: Dover Publications, 2002.

⁷ Уходил ли он победителем? И пришёл ли он побеждённым? Однако победители не уходят. А побеждённый вряд ли возвращается. Как видим, здесь очень древние пласты и содержательной стороны данного текста, и сознания тогдашнего человека.

⁸ Порог является «символом перехода и трансцендентности», см.: CirlotJ.E. (Ed.) A dictionary of symbols. ‒ Mineola; NewYork: DoverPublications, 2002. ‒ С. 341.

⁹ Парадоксально, притча не даёт конкретного ответа и в то же время предлагает множество ответов.